— Хорошо бы боги снова очистили Сей Мир от людей, — произнёс Почотль со вздохом. — Я хочу сказать, от белых людей.
— Что ж, теперь мне понятно, что представляет собой энкомьенда, — продолжил я. — По правде сказать, наши правители управляли точно так же — собирали дань, посылали людей на работы. Уж не знаю, требовали ли они, чтобы те, кто находится в их власти, ещё и ублажали их на ложе, но, думаю, при желании вполне могли делать и это. Так что меня не удивляет, почему многие, как ты говоришь, не видят особой разницы между прежними и новыми господами.
— Я говорил о простонародье, — напомнил Почотль. — О тех, кого испанцы называют индейской чернью. О неотёсанных деревенских мужланах, о не владеющем никаким мастерством городском отребье, наконец, о жрецах наших старых богов. Обо всех тех неумехах, которых легко заменить. Но я принадлежу к классу, который называется «светлые индейцы», то есть к просвещённым людям, знающим себе цену. И, клянусь богом войны Уицилопочтли, уж я-то эту разницу понимаю. Как и всякий другой художник, ремесленник, писец и...
— Да-да, — оборвал я своего приятеля, ибо уже столько раз слышал его сетования, что теперь вполне мог воспроизвести их не хуже его самого. — А как насчёт этого города, Почотль? Ведь Мехико, должно быть, представляет самую большую и самую богатую энкомьенду из всех? Кому пожалована она? Может быть, епископу Сумарраге?
— Нет. Хотя порой и создаётся впечатление, что Сумаррага здесь самый главный, однако на самом деле Теночтитлан, — прости, город Мехико, — это энкомьенда Короны. Самого короля. Карлоса. Так что из всего, что производится или продаётся в этом городе, от рабов до сандалий, королю принадлежит не одна пятая часть, а все. Каждый медный мараведи полученной здесь прибыли он присваивает себе. Не говоря уж о том, что этот Карлос полностью прибрал к рукам золото и серебро, с которыми я работал всю свою жизнь, чтобы...
— Да-да, — нетерпеливо повторил я, — ты это уже говорил.
— Кроме того, — продолжил Почотль, — каждому горожанину, чем бы он ни зарабатывал себе на жизнь, могут приказать бросить это занятие и превратиться в землекопа, каменщика, носильщика или плотника на работах по украшению столицы Новой Испании. Обрати внимание, большинство зданий, где размещаются представители Короны, уже завершены. Наверное, поэтому епископу Сумарраге до сих пор ещё не удалось закончить строительство нового кафедрального собора. Правда, я думаю, что сейчас он выжимает из своих работников все соки, ещё пуще, чем зодчие короля.
