— Ого! — не удержался я от восклицания. — Должен признать, что у вас неплохой вкус к названиям, Андрей Петрович.
— В каком смысле?
— Названия все выбираете такие, о которых есть что рассказать. В тот раз Одесса, нынче Тбилиси.
— Пустое! Чистая случайность! — махнул рукой Андрей Петрович с равнодушным видом, стараясь не показать, что польщен моим замечанием. — Однако не будем тратить драгоценного времени…
— Не будем, — согласился я. — Василий Петрович, вам что-нибудь известно о происхождении названия города Тбилиси?
— Очень немногое. Не припомню сейчас, где читал, но там было сказано примерно следующее: «тбили» или «тпили» — по-грузински означает «теплый», и Тбилиси переводится как «место теплых вод»…
— Серные источники подразумеваются, видимо? — перебил его брат.
— Да, по всей вероятности, — подтвердил Василий Петрович. — У грузин есть легенда, которая связывает возникновение города и его названия с этими теплыми источниками, но я, к сожалению, не смогу ее воспроизвести… — он смущенно хмыкнул, — запамятовал…
— Это дело поправимое, — пришел я на выручку, — я ее помню во всех подробностях…
— Послушаем, — потирая руки от удовольствия, сказал Андрей Петрович. — Обожаю всяческие легенды!
— Недаром говорится, что от ненависти до любви один шаг, — усмехнулся я. — Позавчера вы придерживались совершенно иного мнения о легендах и сказаниях…
— Кто прошлое помянет, тому глаз вон, — беспечно отозвался Андрей Петрович.
— Ваша правда, — согласился я. — Ну так слушайте, о чем гласит предание. Попробую воспроизвести его как можно более обстоятельно.
…Близился полдень. Густая листва деревьев почти не пропускала жгучих солнечных лучей, и все же воздух в глубине леса, напоенный испарениями земли и растительности, был зноен и душен.
Птицы лениво перепархивали с ветки на ветку, стрекотали цикады, под ногами лошадей потрескивал бурелом.
Шумная кавалькада медленно пробиралась сквозь лесную чащу, нагруженная охотничьими трофеями. К седлам всадников были приторочены пестрые связки фазанов и другой дичи. Слуги, следующие в арьергарде, везли трех косуль и двух кабанов, подвешенных за ноги к толстым жердям. Рядом бежали собаки, высунув длинные розовые языки и искоса поглядывая на лакомую добычу.
Всадники оживленно переговаривались, вспоминая охотничью потеху — каждую меткую стрелу, удачный удар ножом, и неустанно восхваляли твердую руку и зоркий глаз царя.
Сам царь Вахтанг Горгосал не принимал участия в веселом разговоре. Отпустив поводья, он со снисходительной улыбкой прислушивался к болтовне спутников, небрежно перебирая гриву своего скакуна пальцами, унизанными перстнями.
