– Как там наша соната Моцарта? – спросила я, когда мы покинули класс.
– Мне нужно больше тренироваться. Сама знаешь, это сложное произведение.
– Конечно.
– Уверен, ты меня превзойдешь, – сказал он.
– Все возможно.
– Почему они не могут позволить мне сыграть Клэптон? – почти простонал он.
– Почему тогда ты не делаешь весенний проект по Клэптону? – предложила я, пока мы шли по двору. Шел небольшой снег, смешанный с дождем. Но пара смелых парней играла в фрисби в одних джинсах и футболках, показывая, какие они крепкие. Я быстро оглядела двор, проверяя, нет ли Картера, Кевина, ватерполистов. Их не было видно. И все же я была ряда Джонсу рядом с собой.
– Эй, – сказал он. – Сегодня важный день, да?
Мои щеки вспыхнули, я ощутила себя открытой.
– Как ты узнал? – тихо спросила я.
– Как? – ответил спокойно. – Все знают. Ты же голосуешь?
– А, ты про голосование, – я снова могла дышать.
– А о чем еще?
– За пересмотр кодекса поведения? – бодро спросила я, чтобы проверить, что он говорит о голосовании в общем, а не обо мне.
– Ясное дело.
– И как ты проголосуешь? – спросила я.
Джонс замер и посмотрел на меня. Волосы упали ему на лицо, и он убрал их длинными пальцами.
– Как проголосую? А ты как думаешь? Считаешь меня троглодитом?
– Очко за использование слова из словаря!
– Я знаю много таких слов, пригодится через два месяца, – радостно сказал он. Мы добрались до моего общежития. – И все же… – он утих.
– Что?
– Я думаю, что странно, что ученики судят других учеников.
– Ты так думаешь?
– Но это странно. Это должна делать школа или ученики, работающие со школой.
Я взглянула на него.
– Джонс, ты знаешь, какие они.
– Знаю. Я говорю, что так должно быть.
– Но этого нет, – я старалась подавить эмоции, – и другого выбора нет.
– А хотелось бы.
– Это лучший вариант, – настаивала я.
Джонс криво улыбнулся мне.
– Ты пьешь «Kool–Aid», да?
Стоило рассказать ему о произошедшем.
– Почему ты так переживаешь из–за этого, Алекс? – спросил он. – Я думал, тебя волнует только музыка.
Он – мой друг, я должна была рассказать ему. Но для этого будет время позже.
– Я лучше проголосую, – сказала я и побежала на третий этаж и к своей комнате. Я плотно закрыла за собой дверь. Листок был там.
Белая бумага, но со знакомой птицей. Я подняла ее, отнесла на стол и села за него.
Сексуальное насилие против стандартов, которых придерживаются ученики Фемиды. Сексуальное насилие – сексуальный контакт (не только сношение), когда одна сторона не давала или не может дать вербальное согласие, т.е. произнести четкое «да». Если человек не сказал «нет», это не значит, что он или она произнесли «да». Молчание не равно согласию. Молчание может означать страх, смятение, опьянение. Только да – это согласие. Если «да» не было, это нет.
