Кейси не ответила. Она прошла к кожаному креслу с высокой спиной в трех футах от нее. Она не села, а опустила ладонь на спинку кресла. Т.С. тоже стояла, словно ждала знака. Это напоминало кодекс капитанов. Не садиться, пока это не сделает капитан. Но мне не требовалось приглашение. Я могла выбрать себе место в убежище капитанов, и я опустилась на кресло рядом с Кейси, отодвинула его чуть в сторону от нее, оставляя себе пространство.
– Мы можем тут сделать кофе, или эти чашки для вида? – спросила я.
– Тут не сделать фраппучино, – сказала игриво Кейси. – Я заварю тебе чай.
– Крепкий, пожалуйста, – сказала я.
Кейси включила воду, наполнила три кружки водой и дала их Т.С. Она поместила их в микроволновку. Когда чай был готов, Т.С. сначала отдала мой, а потом нежно сжала мое плечо. Я не хотела прикосновений, так что отпрянула.
Т.С. с пониманием взглянула на Кейси, словно они ожидали такое от меня. Кейси сделала глоток своего чая и опустила чашку на столик.
– Так что произошло прошлой ночью? – спросила она тем же тоном, которым обычно спрашивала, осталось ли мороженое в холодильнике.
– Что случилось? – повторила я.
Она попыталась снова.
– Да, что случилось прошлой ночью?
– Почему ты меня спрашиваешь?
– Я – твоя сестра.
– Это как–то связано с прошлой ночью?
– Ладно, поговорим о другом. Видела девушку в коридоре с носками до колен? Полный провал в моде…
Я прервала ее.
– Почему вы так себя ведете, словно у вас есть странная тайна, о которой вы не рассказываете мне? – казалось, на мне были муравьи, и я почесала ногу, словно они ползали там.
– Тайны нет, – сказала Кейси.
Я скрестила руки на груди.
Кейси сделала глоток, Т.С. тоже, и они молчали. А потом Кейси сделала ход.
– Так что с тем парнем? – спросила она.
– Поэтому я здесь? Рассказать вам о своем первом разе? – я посмотрела на Т.С., готовая плюнуть в нее. – Спасибо, Т.С. Спасибо, что притащила меня в Комнату капитанов для этого. Может, в следующий раз приведешь меня в кафетерий, чтобы вся школа видела? Все равно все узнают.
– Алекс, все не так, – сказала Т.С.
Я вскинула руку, направив на нее ладонь, и покачала головой. Я встала, прошла к рукомойнику и оставила там чашку. Я не смотрела на них, прижала ладони к краю тонкой стойки, впилась в нее пальцами, посылая все напряжение с гневом в теле в свои ладони. Я могла сломать эту стойку, расколоть ее надвое и смотреть, как она рассыпается в моих руках. Я обернулась, и что–то во мне сломалось.
