Но Кэти думала, неустанно думала о доме. Она не стала говорить об этом Джорджу, но она все более убеждалась в том, что на ход событий последних двух недель влияют какие-то внешние силы. Кэти была уверена, что Джордж сочтет ее выводы глупыми, особенно выбивала ее из колеи реакция мужа на происшествие с фарфоровым львом.
Перед ней из маленьких кусочков складывалась большая картина. Она испугалась, и ей захотелось с кем-то поговорить. Она подумала о матери, но тут же отбросила эту мысль. Джоан Коннерс, ее мать, была весьма религиозной особой, и она непременно стала бы настаивать на том, чтобы Кэти побеседовала с ее приходским священником.
Кэти была совсем не готова войти в мир призраков и демонов; ей хотелось поговорить о чем-то отвлеченном. Однако в глубине души она прекрасно понимала, к чему все это, в конечном счете, приведет.
Она зашла в кухню и позвонила по телефону тому человеку, который точно должен был понять, что ей нужно. Кэти набрала номер отца Манкусо.
Прошло соединение, в трубке раздался первый гудок. Ожидая второй гудок, она вдруг почувствовала сладкий запах духов. Мурашки побежали по ее телу в ожидании знакомого прикосновения…
Там, в доме отца Манкусо, прозвучал второй телефонный звонок, но Кэти его уже не услышала. Она повесила трубку и выбежала из комнаты.
В тот момент отец Манкусо был у себя в доме приходских священников. Он мыл руки в специальном растворе; наконец-то ладони перестали кровоточить. Только он взялся за полотенце, в гостиной зазвонил телефон. После второго звонка он снял трубку.
Когда он сказал: «Алло!» – линия была уже отключена. Он посмотрел на телефонный аппарат.
– Ну и что все это значит? – возмутился вслух священник, затем вспомнил о Джордже Лютце и покачал головой. – Нет, не хочу я опять вникать в это дело! – Он повесил трубку и вернулся в ванную комнату.
Священник посмотрел на свои волдыри. «Отвратительно!» – подумал он и взглянул на себя в зеркало.
– И когда же это закончится? – спросил он, глядя на свое отражение. Болезнь, безусловно, давала о себе знать. Круги под глазами стали темнее, кожа была нездоровой, бледной. Отец Манкусо осторожно потрогал бороду. Ее нужно было подстричь, подровнять, но руки дрожали, священник чувствовал, что не сможет удержать ножницы.
Отец Манкусо говорил, что тогда, в ванной, глядя на свое отражение, он внезапно поймал себя на мысли, что ему хочется поразмышлять о демонологии. Священнику был многое известно в этой области, он имел представление о различных оккультных явлениях, которыми занимается эта дисциплина. Ему никогда не нравился этот предмет, даже тогда, когда он, будучи студентом, обучался в семинарии, и он никогда особо не пытался подробнее углубиться в такого рода исследования.
