Ребенка навсегда отняли от матери, и теперь Екатерина «могла узнавать о нем только украдкой, потому что спрашивать о его здоровье значило бы сомневаться в заботе, которую имела о нем императрица, и это могло быть принято очень дурно…
Павла держали в чрезвычайно жаркой комнате, запеленавши во фланель и уложив в колыбель, обитую мехом чернобурой лисицы».
Во второй раз Екатерине показали сына спустя шесть недель, в третий раз уже весной…
Ее ребенок принадлежал не ей, а Российской империи.
Павлу было четыре года, когда воспитателем ему назначили Федора Дмитриевича Бехтеева. В первый же день вступления в должность Федор Дмитриевич посадил четырехлетнего великого князя учиться грамоте.
Вместе с Павлом сели за парту и прислуживавший Павлу дворянин Иван Иванович Ахлебин, и мамушка Анна Даниловна. Они притворились, что не умеют грамоте и будут учиться вместе с великим князем…
С четырех лет Павла стали одевать в такое же, как у взрослых, платье и парик.
Парик Павел носил с тех пор каждый день до конца жизни…
Конечно, никак не связано с ребенком, надевшим в четыре года парик и взрослое платье, открытие первого медицинского факультета в России или изобретение солдатским сыном Иваном Ползуновым первой в мире паровой машины…
Но вместе с тем связано.
Самим фактом своего рождения Павел создавал уверенность в завтрашнем дне для всей страны, ту уверенность, без которой не могло быть ни медицинского факультета, ни Ивана Ползунова со своей машиной.
Надеждам страны на спокойную, уверенную жизнь не суждено было сбыться…
25 декабря 1761 года умерла дочь Петра Великого, императрица Елизавета Петровна.
В этот день и обрывается детство Павла.
На русский престол взошел его отец, Петр III, который по умственному развитию почти не отличался от своего семилетнего сына. Так же как и сын, увлеченно играл он оловянными солдатиками, так же как и семилетний ребенок, совершенно не готов он был к управлению гигантской империей.
Сводя на нет все жертвы, понесенные Россией в Семилетней войне, Петр III немедленно заключил мир с Пруссией, вернул без всяких условий взятые русскими войсками города.
«Я никогда не в состоянии заплатить за все, чем вам обязан… — писал ему Фридрих II. — Я отчаялся бы в своем положении, но в величайшем из государей Европы нахожу еще верного друга: расчетам политики он предпочитал чувство чести».
Но Петру III похвалы эти кружили слабую голову. Продолжая предпочитать «расчетам политики чувство чести», Петр III немедленно возвратил из ссылки ненавистных временщиков Миниха и Бирона, приказал очистить от икон православные храмы… И вот через шесть месяцев его жена, Екатерина Алексеевна (до замужества принцесса Ангальт-Цербская), поддержанная гвардейскими полками, произвела дворцовый переворот.
