Губы её были мягкими и тёплыми, и Слава целовал их и целовал — сначала осторожно, а потом, когда она начала отвечать ему, увлёкся и даже, сразу не поняв, один раз её слегка укусил.
— А ты чего тогда застыл в ванной? — спросила Маша ночью, лёжа в средней комнате на Славиной груди.
— Когда?
— Ну… когда я сказала это…
— Что это?
— Что люблю тебя.
— Слушай, растерялся. Так неудобно стало, я же мужик, вроде как, первый должен сказать и планировал, да, а тут… так неожиданно… А потом как-то повода не было, ну знаешь, вот мы целуемся и так не хочется останавливаться и словами всё это пугать, а потом затмение какое-то, и уже ужинаем сидим, и как вот — ты говоришь, Слава, передай соль, а я говорю, держи Маша, я тебя люблю? И, кроме того, время-то упущено, надо же как-то всё это построить так, чтобы торжественно, что ли, или, не знаю, запомнилось потом тебе, понимаешь?
— Понимаю. А ты любишь меня?
— Да.
— Ну скажи просто так, а потом, как случай подвернётся, скажешь торжественно.
— Я люблю тебя, Маша.
— Жаль, что тебе надо уезжать, Слава. Я так не хочу.
— Я писать тебе буду, и ты мне пиши, а потом я прилечу к Новому году на пару дней, договорюсь там и потом опять будем писать, у меня выход в море после будет, месяца на три — вот тут ты должна будешь перетерпеть, а потом снова отпуск, мы поженимся, и вы со мной поедете. Поедете же?
— Погодите, Вячеслав, — Маша привстала на локте и посмотрела на него сверху вниз, — так вы меня сейчас замуж позвали? В такой вот мало торжественной обстановке? Без коленей и цветов?
— На колени-то я могу встать, — Слава дёрнулся было, но Маша его не пустила, — с цветами-то вот, конечно, загвоздка. Пойдёшь за меня замуж? А цветы я потом донесу, ты не беспокойся…
— Да, именно о цветах я больше всего и беспокоюсь. Как вы проницательны, Вячеслав, просто спасу от вас нет!
— Так пойдёшь?
Маша вздохнула и легла обратно.
— Не знаю, я девушка порядочная, должна же подумать.
— Логично.
Помолчали пару минут. На стене тикали часы, и где-то вдалеке были слышны гудки машин. Оба смотрели в окно, которое было чернее стен и их отражения, призрачные и с размытыми контурами, лежали там и смотрели на них в ответ.
— Ну как, подумала?
— Подумала.
— И каким будет твой положительный ответ?
— Положительным.
— В смысле, да?
— А это для тебя положительный ответ?
— Да.
— Точно?
— Точнее не бывает. А что за вопросы?
— Слава, ну мало ли, может, ты из приличия предлагаешь, знаешь, а сам не дышишь, и отказа моего ждёшь, и думаешь: хоть бы, хоть бы сказала «нет».
