Впрочем, сейчас его на куче песка не было. Не было его также дальше по переулку, в разрушенном коттедже. Не сидел он, задумчиво размышляя, и на стене домика Аннабель. Как и не был – к тому времени мы уже начали впадать в отчаяние – заперт по ошибке в наружной уборной старика Адамса, что тоже проверили, прокравшись на цыпочках по тропинке и заглянув внутрь.
«Толиволиволи!» – звала я его на тирольский лад по всей Долине, хотя и понимала, что это заставит соседей стучать пальцем по лбу и говорить, как им жаль Чарльза. По крайней мере этот призыв всегда приносил ответный вопль Соломона, который таким образом давал мне знать, где он находится, и не могла бы я, дескать, поторопиться и забрать его.
Но на сей раз это не сработало. Ответом мне было полное молчание, и после того как мы почти два часа прочесывали Долину с фонарями и сорвали себе глотки, пришло ужасное убеждение, что его, должно быть, утащила лиса. Как это случилось, мы не могли себе представить. Огни были включены, двери открыты, он был перед глазами почти каждую минуту, и то, что Соломона, который всегда так любил поговорить, утаскивают у нас из-под носа без единого звука этого поразительного голоса, казалось невероятным.
Но факт есть факт. Двенадцать часов. Уже почти два часа мы его ищем, и ничего не остается, как признать, что он пропал. На этой стадии, стоя потерянно на лужайке, измученная до полной неподвижности, я посветила фонарем на крону стоявшего у калитки тернового дерева, и вот он. Неясная тень в нескольких футах от вершины. Глаза, неподвижно мерцающие в свете фонаря. Он абсолютно не двигался, так что (это был мой следующий умственный кризис за этот вечер) мне всерьез показалось, будто он мертв.
Упал с более высокой ветки, решила я. Он никогда не умел никуда взбираться. Должно быть, его загнал туда какой-то другой кот, он сорвался и напоролся на острую нижнюю ветвь. Именно поэтому на протяжении этих долгих часов, когда мы сновали туда-сюда мимо этого дерева, всего в нескольких ярдах от дома, он нам не отвечал…
В этот миг у меня подкосились колени. Тогда Чарльз кинулся в гараж, передвинул машину и, несмотря на свою спину, примчался обратно с садовой лестницей. Но лестница оказалась недостаточно длинной, и когда мы стали звать, ободряюще протягивая к нему руки, не доставая до цели всего на несколько дюймов, кошачий силуэт над нами по-прежнему оставался неподвижным. Меня чуть не хватил удар, но Чарльз рысью помчался в сад, притащил кровельную стремянку и, приткнув ее к дереву, через несколько секунд уже был там, с нашим светло-коричневым парнем на руках. Я чуть не умерла, уже от облегчения, когда он сказал, что Соломон жив и, судя по всему, невредим, хотя как будто находится в коме, и сунул его, словно безвольную темную водяную лилию, прямо в мои гостеприимные объятия.
