Мой мир никогда не разбивается на белый и черный цвета. Я всегда попадаю в ловушку где-то посередине.
Я с легкостью представляю себя влюбленной в него.
И что потом?
Я не уверена, что хочу рискнуть столкнуться с этим вопросом.
В тишине комнаты Келлан идет вокруг кухни. Его сексуальная спина повернулась ко мне, когда он хватает кофейник и поднос с вафлями, а затем возвращается к столу, положив их посередине вместе с бутылкой сиропа.
Когда он снова садится, я больше не могу этого терпеть.
Мне нужно знать.
— Как ты можешь так со мной флиртовать? — спрашиваю я. — У тебя есть отношения.
— Я? — он удивленно поднял глаза. — Вау, я не имел представления об этом!!!
Мои глаза сузились.
— Ну, так?
— Это зависит от нескольких вещей, — он наполняет наши кофейные кружки, выдерживая паузу, что окончательно раздражает меня. — Если ты планируешь выйти замуж за меня, то да, я уже в отношениях на всю жизнь. Но если ты просто хочешь потрахаться, то я свободен. Не пойми меня неправильно. Я люблю отношения, пока они не связаны со мной или детьми. Или, говоря иначе, единственное отношение, которое у меня есть — это мой член. Я взращиваю это. Я хорошо забочусь о нем. Я научу таких женщин, как ты, получать удовольствие.
Вау.
Он звучит как игрок, и это было мое первое впечатление о нем.
Это не должно быть сюрпризом, и все же это так.
Новость о том, что он один, является облегчением, но оно также оставляет животрепещущий вопрос.
— А как насчет женщины на фото?
— Какой? — он наклоняет голову, думая.
— Та, что в гостиной, — я нахмурилась. — В смысле? У тебя есть несколько?
— Виновен, как обвиняемый. У меня есть подарки от всех моих трофеев, — говорит он гладко, подняв одну бровь. — Но, если мы говорим о том, что в гостиной, это моя сестра. Сегодня я нахожусь в игре, рад помочь.
— Сегодня? — я издала смешок.
Кто говорит?
— И завтра, — добавляет он. — Очевидно, я хочу, чтобы ты знала, во что ввязываешься, учитывая, что твоя подруга, и я говорили о тебе, когда ты пошла спать.
— Да, ты продолжаешь вспоминать об этом, — проходит долгий момент, в течение которого я обдумываю свои следующие слова.
— Итак, что именно сказала Мэнди?
— Что ты говорила обо мне.
Я шумно сглатываю, чтобы избавиться от поднимающегося кома в горле.
— Да, на случай, если бы ты был преследователем, о чем, я думаю, уже упоминала.
Он склоняет голову в жесте согласия.
— Или я попал под твою кожу, и ты хотела, чтобы она услышала все это. Это предубеждение, что женщины не говорят о своих сексуальных позах. Фактически, они делают это так же, как мужчины.
