Знает ли он, что я смотрела, как он мастурбировал?
Невозможно. Его глаза были закрыты все время, и я уверена, что я стояла там не более двух минут. Я имею в виду, что никто не может задержать дыхание дольше.
Но слышал ли он мои стоны сквозь тонкие стены?
Я старалась быть тихой. Но как быть тихой, когда теряешься в сексуальной нирване?
Это был вопрос, который беспокоил меня сразу после моего оргазма. Даже если он услышал меня, почему бы мне не считать справедливым, что он тоже смущен? В конце концов это честно.
Почему я размышляю над тем, что теперь нельзя изменить?
Потому что он не может знать.
Мне нужно вытолкнуть эти воспоминания из моей головы — отрицать их, похоронить глубоко внутри моего подсознания, чтобы даже последователь Фрейда не смог их извлечь. Я собираюсь лгать себе, пока ложь не станет правдой. Как это тяжело…
До тех пор это будет моя тайна.
Мой ужасный, горячий… горячий… горячий секрет.
О, Боже.
Ни у кого нет такого члена, как у Келлана: большого, насыщенного, совершенного по своим размерам и толщине.
Никто не переоценивает то, что он делает. Он — переосмысление святой жажды.
Я такая потерянная. Если Зигмунд Фрейд все еще был бы жив, я знаю, что он мне сказал бы, и это было бы некрасиво.
— Все в порядке? Ты выглядишь немного взволнованной, — замечает Келлан.
— Да. Я просто…
Плохой сон, я хотела сказать, но я не могу, потому что тогда мне пришлось бы лгать и требовать, чтобы сон был, безусловно, не о нем, не о его даре мужского достоинства для женского населения.
— Ты чего? — спрашивает Келлан.
— Я просто не смогла…
Спать.
Какого черта! Я не могу сказать что-либо, потому что он может подумать, что я его слышала. Если он понял, хоть малейший намек, что я прокралась прошлой ночью, я не сдамся. Как он, большой и быстрый, излился в свои ладони.
Дерьмо.
Слова большой и быстро возбуждают меня.
— Ммм, — Келлан кивает, как будто он меня полностью понимает, и я уверена, что это не так. — Значит, ты хорошо спала? Свежий загородный воздух, должно быть, выбил тебя из сил.
— Да, — я бормочу. — Я спала, как камень. Нет, валун, — какого черта я говорю? Это не имеет никакого смысла. У меня начался нервный смех. Густые, быстрые волны жара накатывают на мое тело, и чувствительное местечко между ног снова начинает пульсировать. Мне нужно, чтобы этот парень вышел из своей спальни. — Спасибо, что позволили нам остаться на ночь.
— Нет проблем, — он прислоняется к косяку и смотрит на меня, забавляясь. — Хорошо иметь компанию. Твоя подруга рассказала мне немного о тебе после твоего ухода.
