— Жаль? Почему — жаль?
— Потому что вынужден огорчить тебя, красавица. Его, как обычно, нет дома. Этим летом отчий кров сынок своим присутствием не часто освещает. — Тобиас вновь присосался к банке. — Вот никак я в толк не возьму, что девушка вроде тебя может находить в таком, как он? — изрёк горе-папаша, как только нашёл в себе силы оторваться от «соски».
Ясна тоски твоей причина
И грусть тебе не разогнать:
Мой сын колдун, а не мужчина,
Вот истина, твою-то мать!
Пусть звёзды сводит с небосклона
Пусть свистнет — задрожит луна,
Вся сила в палочке таится,
Но немощь в чреслах колдуна…
— Этот постулат сомнителен, — засмеялась Лили.
Тобиас рассмеялся в ответ.
— Какие же вы бабы, дуры, — отсмеявшись, продолжил он. — Думаете, раз эти колдуны взглянули на изнанку мира и обрели способность безнаказанно оставлять дерьмо на чужом дворе, так это делает их крутыми мужиками? Не-а! Крутой мужик не тот, кто умеет из ничего фейерверк устроить, да замочить полдеревни зажатой в кулаке кривой палкой. Крутой мужик тот, под чьим кровом тебе, деточка, будет всегда тепло, от кого не захочется убежать, куда глаза глядят. Кто не застит для тебя целый мир, а преподнесёт его на блюдечке с золотой каёмочкой, чтобы ты могла безбоязненно наслаждаться его изысканным вкусом. Вот кто вправду крут. Твоё здоровье, красавица!
— Тобиас, у нас, я вижу, гости? — выросла на пороге темной тенью Эйлин. — Не стой на солнцепёке, девочка, так можно и солнечный удар получить. Мой муж может себе позволить некоторые… причуды — мозги-то давно пропил, чего ему опасаться? А ты пройди в дом, Лили.
— Раз Северуса нет, — возразила Лили, — я лучше пойду…
— Зайди в дом, — приказала Эйлин.
Гардины на окнах были опущены, и солнце не проникало внутрь помещения. В комнатах царила приятная прохлада, гуляли сквозняки, тревожа бахрому скатерти под фарфоровым сервизом.
Эйлин Снейп тяжело опустилась в кресло, тонкие руки с бледными худыми пальцами легли на подлокотники.
— Я рада, что ты не застала моего мальчика, — начала женщина резковатым, холодным голосом, — давно хотела с тобой поговорить тет-а-тет. Скажи, Лили, что у вас с моим сыном?
Глаза у Эйлин были такими же непроницаемо-черными, как и у Сева. Ни ненависти, ни гнева, ни презрения — и всё же взгляд женщины выражал непреклонную решимость, если потребуется, перемолоть собеседницу в мелкий порошок.
— Я люблю его, — ответила Лили.
— А он тебя? — голос звучал вкрадчиво, как у мурчащей над мышью кошки.
