— Гаитэ, не время и место сейчас выказывать гнев и ревность, — подсев рядом, сказала Стелла. — Ссоры не принесут добра, лишь настроят Фальконэ против тебя. А тебя нет выбора, кроме как терпеть выходки мужа.
— В этой жизни выбор есть всегда, другое дело, что не у всех есть желание этим воспользоваться. Всегда проще придумать себе бессилие.
— Благоразумие всегда было твоим коньком. Оно и в этот раз уж точно тебе не навредит. Ну же? Ты же понимаешь, что произошедшее чистый вздор? Торн предан тебе. Всем очевидно, что он глаз с тебя не сводит. Спешит выполнить любую твою прихоть.
— И готов целоваться с первой же поманившей его вертихвосткой у всех на виду. Боюсь, матушка, с таким мужчиной, как мой муж, мне ничто не поможет.
Стелла засмеялась:
— О чём тебе беспокоиться? На земле нет мужчины, который смог бы пройти мимо моей дочери.
Гаитэ в задумчивости теребила пучок сухой травы, прислушиваясь к весёлому гуду из дворца.
— Послушай, прими совет женщины, повидавшей на этом свете вдвое больше тебя, Гаитэ. Не следует идти наперекор такому мужчине, как Торн. Ты этим ничего не добьёшься. Нужно искать окольные пути. В душе можешь не смиряться, но играй роль покорной жены иначе потеряешь всё.
— Всё — это возможность дорваться до власти?
— Счастья с Торном тебе всё равно не достичь. А вот власти с его помощью добиться можно, — равнодушно пожала плечами Стелла.
Гаитэ почувствовала, как у неё болезненно сжимается горло.
— Довольно, матушка! К чему все эти разговоры? Оставим их.
— Оставим, — со странной лёгкостью согласилась Стелла.
В сгущающихся сумерках волосы матери мерцали светлым пятном. При воспоминании о поцелуях Торна с той фрейлиной Гаитэ вновь захлёстывал гнев.
Играть роль покорной супруги? Да как бы не так! Если до Торна у неё руки коротки дотянуться, то эта-то девушка у неё в услужении? И за своб выходку она заплатит.
— У тебя есть новости о Сезаре Фальконэ? — вопрос матери прозвучал внезапно.
— Нет, — нахмурилась Гаитэ. — Почему вы заговорили о нём?
— Я слышала, битва у Тиоса начнётся со дня на день.
Это известие заставило Гаитэ протяжно вздохнуть.
Мать продолжала:
— Если победит король Руал, станет уже неважно, что думает Алонсон и кого целует Торн. Сезар будет мёртв. А мы, Рэйвы, так или иначе, по-прежнему останемся хозяевами своих земель.
— Вы до сих пор лелеете надежды на падение Фальконэ? — яростно повернулась Гаитэ к матери.
В сгустившихся сумерках, в полусвете, она с трудом могла разглядеть лицо Стеллы.
