— И больше ничего не сказал? — усмехнулся муж, лихорадочно блестя глазами. — Впрочем, можешь не отвечать. Правды ведь я всё равно от тебя не услышу, — добавил он с налётом пренебрежения.
Потом повертелся у зеркала, раскинув руки в стороны:
— Скажи, оружие видно?
— Какое оружие? — не поняла Гаитэ.
— Если спрашиваешь, значит — не видно. Отлично! Ну, что, любимая моя жёнушка? Готова к семейному ужину? Пришла пора обсудить будущее в тесном семейном кругу. Ничего не хочешь мне посоветовать? Ты ведь это любишь?
— Нет. К чему, раз ты всё равно не намерен ничего слушать?
— Я тебя выслушаю, а уж решение приму сам. Хотя тут, скорее всего, мы придём к соглашению. Я, как и ты, считаю, что с Сезаром нужно помириться. Он нам нужен.
— Так ему и скажешь? — поинтересовалась Гаитэ с иронией.
— Конечно, нет, — радужно улыбнулся Торн в ответ. — Идём, дорогая. Ужин стынет.
Опираясь на его руку, Гаитэ спустилась вниз, к покоям, которые раньше принадлежали лично Алонсону.
— Мы желаем поужинать в узком семейном кругу, — проговорил Торн, обращаясь к стражникам. — Никого не пускать.
Комната ярко освещалась. Казалось, огни были повсюду, как на большом празднестве. Канделябры на столах, стенах, на полу. Блики свечей отражались в многочисленных зеркалах, увеличивающих размеры помещения почти до бесконечности.
Чёрный цвет никогда не шёл Гаитэ. Чёрные траурные одеяния делали её похожей на высохшую мумию. Она словно тонула в фижмах, чёрном чепце и траурной вуали.
За дверью раздался шум.
— Что там такое? А! Это кажется, Сезар? — неприятно засмеялся Торн. — И судя по голосу, чем-то ужасно недоволен? Стража! В чём дело?
Дверь распахнулась. Один из громил, державших алебарду, отрапортовал:
— Ваш брат желает войти, невзирая на ваш приказ, Ваше Величество.
— Как это понимать, Торн?! — пророкотал Сезар. — Сначала ты приглашаешь меня, а потом не велишь пускать?!
— Это стоит понимать так, что нам прислуживают идиоты, брат. И охраняют — тоже. Когда я говорю: «Никого не пускать, потому что мы ужинаем в тесном семейном кругу», моего брата, принца Саркаросса и первого маршала это, конечно же, не касается, олухи! Дорогу Его Высочеству!
Пики в мгновение ока разошлись в стороны, и Сезар получил возможность войти.
— Мою сестру тоже пропустить незамедлительно. И её мужа не велю оставлять за порогом. Вам это понятно?
Стража прищёлкнула шпорами и опустила алебарды, скрещивая древки, словно отрезая путь к отступлению всякому, кто решился бы пойти на попятный.
