Чувствуя в себе уже достаточно хмеля, Маар отставил кружку — с него достаточно. Разморённый духотой, он позволил себе расслабиться, но стоило это сделать, как в теле его всплеснул жар до покалывания в ладонях, вновь захотелось сжать в своих объятиях асса́ру, слышать, как шелестит под ладонями бархат её кожи, коснуться нежных и тёплых влажных складок. Внутренний исга́р в нём взвыл — невыносимо! Ван Ремарт и сам не помнил, как поднялся и направился в сторону её комнаты. Ему немедленно нужно утолить этот голод, иначе… иначе он испепелит сам себя от неутолённого желания и обезумеет.
Маар толкнул дверь, но та не поддалась. Ассару заперлась. Он стукнул кулаком, чтобы Истана открыла, но девушка проигнорировала его знак. Страж сцепил зубы, втягивая в себя её запах. Она там, но не желает ему открывать. Он ударил плечом, и задвижка отпружинила, а дверь едва не слетела с петель. Маар медленно вошёл в комнату, выхватывая в жёлтом скудном свете лампы распластавшуюся на постели девушку. Он не помнил в какой миг оказался рядом. Сгрёб в охапку Истану, подбирая её с постели, и сразу заподозрил неладное. Грубо встряхнул девушку, но голова её безвольно откинулась назад, влажные волосы тяжёлым покровом разметались по постели.
— Вот же… — крепко выругался Маар, когда на простыне сверкнули злосчастные осколки.
Страж сковал подбородок Истаны, поворачивая её лицо к себе, и сложно было понять, что сейчас творилось у него внутри. Хотелось добить её за то, что она ослушалась, придушить и избавиться от этой невыносимой помехи, но он лишь крепко сжимал её в руках, шумно и рвано дыша через нос, вглядывался в её потемневшее лицо. Она была жива, но не просыпалась, впав в забытье. И очнётся ли? Зачем он оставил это зеркало у неё? Но он и мысли не допускал, что Истана ослушается его! Несносная девчонка! Проклятая асса́ру!
— Я же запретил, — сказал он, хоть девушка его и не слышала.
Гнев внутри него дышал пеплом и жаром до такой степени, что он оглох, а перед глазами распылились багряные пятна. Он судорожно провёл ладонью по женскому телу, такому вожделенному и желанному, что, кажется, обжёгся, чувствуя под ладонью её изгибы через тонкую ткань. И хорошо, пусть подыхает. Осознавая с мрачностью, что миг назад так желал сделать, Маар небрежно, но всё же с нажимом бросил её на постель. Задышал тяжело, туго втягивая в себя воздух, смотря заволоченными туманом гнева глазами на раскинувшуюся на постели девушку в ореоле снежных волос. Сжав челюсти, он отступил, развернулся и вышел из комнаты, прикрыв дверь.
