— Кстати, дорогой, в музее Гуггенхейма открывается новая выставка. Хочешь сходить в следующие выходные?
Большинство детей убили бы за такого понимающего и поддерживающего родителя. У меня есть такой, но всю жизнь её отталкивал. Потому что легче винить кого-то другого.
Но как только я осознал, что сам себе мешал быть счастливым, весь мир стал сразу более открытым.
Я чувствую себя счастливее, увереннее и сейчас, к счастью, один.
И возможно готов стать самим собой.
С тех пор, как говорится, я увидел свет, то осознал, что должен воспользоваться даром судьбы.
Эмма изучает меню с пристальным вниманием, словно вспоминает иностранный язык.
— Тебе действительно позволено есть подобную еду? Я не вижу в меню курицу-гриль.
— Эй, я делаю так раз в неделю. Добро пожаловать в мой сладкий нижний мир. Ты со мной или нет?
— Ой, определённо да. Подумываю о ванильном мороженном…
— Скучно!
— Дай закончить. C арахисовым маслом, горячим шоколадом, карамелью, зефиром со взбитыми сливками, миндалем и вишней, конечно.
— Конечно.
Эмма заказывает просто мороженое с фруктами из того магазина мороженного, который я открыл несколько лет назад, когда направлялся домой из студии Адской кухни. Теперь, когда Чейз Проктор слёг с лихорадкой (внимание спойлер! Она превратилась в неизлечимую болезнь, которая вводит меня в ступор… на тот случай, если когда-нибудь я захочу вернуться), я смогу вернуть своё лицо.
Мы находим место в углу и Эмма сразу усаживается. В последнее время она выглядела более уверенной. Мне кажется, мы все понимали, что она особенная, и я надеюсь, что она также это осознаёт.
— Надеюсь, не потеряю руку, если попробую укусить?
Эмма с удовольствием показывает липкое мороженое у себя во рту.
— Ой, прости.
Она берёт большую ложку и даёт остальное мороженое — вернее, все, что от него осталось, — мне. Для маленькой аккуратной девочки у неё большой аппетит.
— Итак, я работала над своей песней для шоу. Думаю, с ней пойду на прослушивание. А ты знаешь, что собираешься делать?
Приглашения на выпускное шоу были разосланы в начале этой недели. Я даже не обрадовался, когда получил своё.
— А что ты думаешь о том, если я покажу мои рисунки совету?
— Будет здорово. Мне понравилась та, где ты нарисовал Центральный Парк.
Она начинает тыкать ложкой воздух.
— Пуатилизм.
— Говоришь, как настоящий художник.
Странно слышать, как кто-то называет меня так. Художник.
Но дело не во мне. Я должен кое-что сказать Эмме. И догадываюсь — хотя, знаю наверняка — это не впервые, когда кто-то пытается её образумить.
