– Вау… это просто вау, – бормочу я вместо того, что реально хотела бы ему ответить. Иначе без «пошел ты» и «хвастливый урод» не обойтись. Я вновь подношу бокал ко рту и, чтобы скрыть отвращение и к выпивке, и к собеседнику, выпиваю все одним глотком.
– Налить тебе еще? – спрашивает парень.
– О да, конечно, – вручаю ему свой пустой бокал.
Как только парень отворачивается, чтобы наполнить его чем-то (кто знает чем?), я бросаюсь к ближайшему выходу и быстро прохожу в комнату. Оттуда ныряю в первую попавшуюся дверь, надеясь оказаться в ванной, но попадаю, похоже, в кабинет, набитый книгами в кожаных переплетах и пьяными тинейджерами. В центре стоит огромный письменный стол из красного дерева. Если бы не долбящие басы и витающие в воздухе гормоны, я бы чувствовала себя здесь почти как дома. Я плюхаюсь на жесткий лоснящийся кожаный диван и оказываюсь рядом с очередным парнем. На нем мятая оксфордская рубашка и пиджак в еще более глубоких складках. Золотой значок на лацкане выдает в моем соседе школьника. А низкий граненый бокал с коричневый жидкостью – пьяного школьника. Кажется, сейчас мне опалит волосы в носу запах алкоголя, исходящий от жидкости, – такой он сильный. И вдруг он становится еще сильнее: парень поворачивается ко мне и кладет свою тяжелую, обмякшую руку мне на плечо.
– Ну и как тебе вечеринка? – пробулькал он неразборчиво.
Я думаю о томике в моей сумке, о том, что я могла бы сейчас, сидя в горячей ванне, читать его истрепавшиеся страницы, испещренные заметками. И дня не прошло с тех пор, как меня поставили в пару с Джейсоном, а все мои худшие страхи уже стали реальностью. Я будто бы оказалась в какой-то ужасной, дурацкой и чересчур реалистичной видеоигре, где герой должен застрелить как можно больше пьяных старшеклассников. Неужели все вечеринки такие?
Если да, то я не особо-то много пропустила. Книжка словно пульсирует в сумке, осуждая меня за глупое решение прийти сюда.
– Много шума из ничего, – вдруг бормочу я и тут же начинаю сожалеть о своих словах.
– Че?
Я чувствую, как покрываюсь красными пятнами от раздражения.
– Э-э, ну пьеса. Там героиня – девушка по имени Беатрис, – продолжаю я свою мысль, как будто мой собеседник настроен сейчас на лекцию по литературе.
Но, очевидно, он не настроен, потому что вдруг подтягивает меня поближе и говорит:
– Эй, Беатрис, не хочешь подняться со мной наверх?
– Э-э-э, нет. Я не Беатрис, – говорю я, выворачиваясь из его объятий. – Беатрис – это героиня пьесы «Много шума из ничего».
