— Почему она так орет?
— Не знаю, — снова говорит папа.
Стоят они, брат с сестрой, и что еще спросить, не знают.
А все равно довольны.
Все вместе бегут домой.
Вот уже и клетка есть. Красивая, большая. И птица в клетке. Их птица в их красивой клетке. Что там белки — скачут по соснам, не погладишь, что зайчонок — пасется на веревочке, да чужой. То ли дело птица! Их птица в их клетке!
…Высоко вверху горит под колпаком фонарь. Еще выше — молодой месяц, тоненький, узкий — настоящий серп. А когда зажмуришься, рябит в глазах и кружат невиданные миры — пестрые, как птица, разноцветная птица-дятел, и дятлы — пестрые, как мир.
— Нет… — говорит она, толкая его локтем. — Папа отпустил птичку.
— Ну конечно, отпустил, — соглашается он. — Я знаю, почему она так кричала.
— И я знаю.
— Как же мы сразу не догадались?
— А чего нам догадываться? Все равно мы были умные и хитрые.
— Ну да, а она все кричала и кричала.
— Не важно, мы хотели, чтобы у нас была своя птичка в своей красивой клетке.
Но папа все равно отпустил птенца, и брат с сестрой знали, что именно так и было.
Патом они играли, ловили бабочек и стали забывать о пестрой птичке, хоть и жалели, что ее уже нет и не будет с ними. Они бы и вовсе о ней забыли, не чирикни она снова в кустах. И хоть чирикала то же самое «пип-пип», но голос был приятнее, нисколько даже не противный, видно, теперь она кричала что-то другое и не унималась до тех пор, пока ребята не откликнулись. Тогда смолкла. Улетела небось.
Высоко вверху горел большой фонарь и вращались невиданные пестрые миры.
4
— «По пути мы не встретили ничего удивительного, кроме нескольких летающих женщин, которые порхали по воздуху, как мотыльки».
— Тети с крыльями? — удивилась она и засмеялась впервые за все время.
— «Шесть недель носились мы над самыми высокими тучами. Наконец увидели круглый сверкающий остров. Это, конечно, была Луна».
— Луна?! — со смехом переспросила она.
— «На Луне все гораздо больше, чем у нас на Земле. Мухи там величиной с овец, каждое яблоко не меньше арбуза».
— Врет! — закричала она, забыв, где находится.
Он отложил книжку, хотел было одернуть ее, но не вымолвил ни слова. Удивленно посмотрел на ее сияющее лицо — посветлевшие глаза, поблескивающие в сумраке зубы — и забыл про часовых. Ходят где-то! А может, их и вовсе нет!
Он стал читать дальше:
— «Тратить время на еду лунным жителям никогда не приходится. В левой стороне живота есть у них особая дверца: они открывают ее и кладут туда пищу. Потом закрывают дверцу до другого обеда, который у них бывает раз в месяц. Они обедают всего двенадцать раз в году!
