Прошла я вперед и остановилась. Арьяр чуть поодаль остался.
Дух у меня прямо захватило. Как будто сама природа здесь велела святилище сделать. Место такое, будто силой пышет. Кажется, притронься к земле и будто глоток живительный сделаешь. И боги так благосклонно смотрят на тебя, так мирно и добро. Кажется, попроси их, и они тебе ответят, помогут в беде твоей.
Прошлась я по кругу всему. Каждому поклонилась, у каждого защиты попросила. После уж к Ларьяну подошла и постояла немного. Вон какое у него лицо строгое. Брови так и сведены, мол, смотри мне, Вёльма! А пальцы крепко копье сжимают. Если нарушишь закон — не уйти от него отступнику.
Арьяр меня поодаль ждал.
— Что ж ты, к богам не пойдешь? — спросила у него, вернувшись.
Охотник отрицательно качнул головой.
— Ходил недавно.
— Как знаешь.
Пошли мы назад. Я собралась было снова по знакомой тропке идти, но Арьяр неожиданно отговорил.
— Идем кружным путем, — сказал он.
В глаза я ему посмотрела и ничего возразить не смогла. Кружным, так кружным. Хоть через саму Ельнию.
Пошли мы лесной тропкой нехоженой. В таком густом лесу и заблудиться не составит заботы, да только я с Арьяром, а он здешние места все знает. Каждое деревце, каждый кусток, каждую тропку.
Солнышко своими лучами осторожно касалось земли, продираясь сквозь густую рябь листьев. Птички лесные пели нам свои звонкие песни, а белки, проказницы такие, скакали туда-сюда по ветвям и о чем-то меж собой лопотали.
— Хорошо тут у вас, в Подлесье, — проговорила я, засмотревшись на синие клочки неба, ворвавшиеся сквозь плотный полог листвы.
— Не жалуемся, — коротко ответил Арьяр.
И что он за человек такой? То слова из него как клещами тащить следует, а то заговорит — не уймешь. Вон, в первую нашу встречу, так и рассказывал мне о ведунах, а сейчас будто воды в рот набрал. Говорит мало, лишь по делу. Два-три слова скажет и снова молчит.
И смурной такой всегда ходит. Хмурится, будто та туча на горизонте. Едва-едва покажет свой синеватый бок, притаится, надеясь на бескрайнем синем спрятаться, мол, авось меня не приметят. А как налетит ветерок да так и выгонет ее, ненастную, на свет, глазам людским показать. Так же и Арьяр. Может, и думает, что не заметит никто его печали в глазах. Только вот о чем печаль?
Раздумывая так, я все по сторонам смотрела. Хотела каждую веточку запомнить, чтоб потом, в неприветливой чужой Трайте, тепло здешнее вспоминать. То ли мерещится мне, а то ли впрямь чую, что не вернусь в эти края никогда уж.
