— Гляди-ка, Чернава, разве ж девка путная станет в мужеских штанах ходить, — пропела ее подруга, белобрысая да пышная. Того и гляди из платья выпрыгнет будто тесто из дежи.
— А разве ж станет человек умный в голос такие вещи говорить? — отвечала я и невольно вперед выступила.
— А на твоем бы месте смолчать, лисица рыжая.
Белобрысая вмиг разрумянилась да гневно на меня посмотрела.
— А на твоем бы уж и подавно.
Чернава злобно взглянула на меня. Как есть змея!
— Скажи-ка мне, Вёльма, чего это ты на ночь глядя по чужим домам ходишь, да к чужим мужикам лезешь?
— И к кому же это я лезу?
Захотелось встать на носочки, чтобы сравняться с нависающей надо мной девкой.
— К кому — к кому! Спрашивает еще! — фыркнула белобрысая. Ох и препротивная же девка, видать. Вон какая блеклая да бесцветная — брови и те не видать.
— Бесстыжая… — процедила третья их подруга, желчная тонкогубая девица.
Чернава напряженно молчала и все высматривала чего-то на моем лице.
— Языки бы попридержали, — спокойно ответила я. — А то без судилища на чужого человека всех собак спустить готовы.
Ох, чую не сдобровать мне. Вон, как они-то посмурнели.
— Это тебе бы в худой час перемолчать. Где ж такое видано, чтоб девка такое творила. Не совестно тебе мужика чужого уводить?
— И кого ж это я увожу-то? Ты хоть скажи, а то, глядишь, свадьба скоро, а я-то и не знаю?
Откинув за плечо косу да уперев руки в бока, я все-таки чуть привстала на носки и нахально улыбнулась в лицо Чернаве.
— Нет, ну гляньте-ка! — вскричала она, взмахнув руками словно птица крыльями. Бегло осмотрелась вокруг, убеждаясь, что у нашего странного разговора появляются свидетели, и снова на меня обратилась. — Еще спрашивает, лиса бесстыжая! К жениху моему зачем по вечерам шляешься?
Не стала виду подавать, хоть и догадалась сразу.
Стоя под добрым десятком любопытных пар глаза не слишком-то ловко себя чувствовать будешь. А уж если тебя прилюдно стыдят и обвиняют, так и вовсе хоть сквозь землю провались. Ох, только бы краска к лицу не прилила.
— И все-то ты про меня знаешь, — громко, чтоб все слышали, заявила я. — А я вот про тебя ни словечка. Знала бы, кто твой жених, может, сходила бы в гости!
На лице Чернавы задергались желваки. Я торжествующе улыбнулась, чуя вкус победы и необходимость тут же бежать.
Зрители смотрели на нас с явным желанием узнать, чем же все кончится. Что-то иной раз выкрикивали, но я не слушала.
— К Ладимиру ведь ходила? — сдавленно процедила Чернава. — Он и есть жених мой.
