— Спасибо тебе, Ясна, — ответила я, поднимаясь.
Женщина села рядом.
— Это долг мой, предками завещанный, людям помогать, — ее глаза посмотрели пронзительно, будто насквозь. — Скажи лучше, как ты в наши места забрела?
— В Трайту я шла, а по пути Арьяра встретила. Он и пригласил отдохнуть в дороге.
— Знать, боги тебя прислали, — чуть улыбнулась Ясна. — Вижу, в силу ты еще не вошла.
Я недоуменно посмотрела на травницу и хлопнула глазами.
— В какую такую силу?
— В ту, что невредимой тебе сюда дойти позволила, — ответила ведунья. — Не будь ее, загрызли бы волки у первого же дерева.
— Не боюсь я волков! Они в жизнь меня не тронут.
— Твоя правда — простые волки не тронут.
Я собралась развести руками, да боль в правой не позволила.
— Разве ж мудреные бывают?
Знахарка усмехнулась и откинула назад, отливающую синевой, прядь шелковых волос.
— Ну хоть мудреными называй. Вижу, ты знать ничего о самой себе не знаешь.
Хотела я сказать, что все знаю. Что из дома сбежала, что ушиблась сильно и что сидеть мне теперь в Подлесье, пока рука не заживет, и косые взгляды Заряны терпеть. Но не стала. Мне ли, дуре неграмотной, со знахаркой-ведуньей спорить?
— Ты вот что, — продолжила Ясна, выкладывая из своей холщовой сумки снадобья. — Приходи ко мне, как отлежишься. Дорогу к дому моей здесь любой покажет.
— Зачем это?
Ясна сощурилась:
— А много спрашивать будешь, вовсе ничего не скажу. Приходи и все.
Заряна, хоть и косилась на меня, но отвар Ясны по всем правилам заварила, и выпить всю чашу заставила. Я и кривилась, и морщилась, и чуть не плевалась — горечь та еще оказалась — а все же пила.
Рука настойчиво ныла, обложенная какими-то мазями и кореньями. Знахарка говорила, что первые боль снимают, а вторые хворь оттягивают и опухнуть не дают. Не знаю я про хворь, а ноет знатно. И не повернуться с лубком, и не почесаться как следует.
День клонился к вечеру, когда я поняла, что лежать и смотреть в потолок невозможно. Ясна вроде бы заговоры свои надо мной читала, чего-то руками водила. Видать, сильная она ведунья. Авось ничего не случится, если встану.
Аккуратно, стараясь не тревожить больную руку, я приподнялась на локте и села. Волосы, вольно растрепавшиеся из косы, вились по моим плечами рыжими змеями. Собирать их нет резона с одной-то рукой.
За окном виделись последние лучи заката. Эх, хорошо, наверное, там. Свежо, сверчки затянули свои песни, а в воздухе витает тот самый волшебный дух вечера. Часы заката самые любимые. В них таится какая-то древняя волшба, неуловимое и немыслимое что-то. Мнится, выйдешь за порог, а там чудеса, сказания. Ну как в такой вечер сидеть взаперти?
