– Хотел! Да нельзя: он мне приятель первый… это он не по злобе, а для штуки. Маховой мужик – на все руки. Одним словом, вам сказать, – не человек, а прейскурант!..
Часа в четыре ночи мы приехали в Ивдель. Остановились у Дмитрия Дмитриевича Лялина, которого Широпанов мне рекомендовал, как народника. Он оказался сердечным и любезнейшим человеком, которому я рад здесь высказать искреннюю признательность.
– У нас тихая жизнь, – рассказывал он мне за самоваром. – Даже революция нас не коснулась. Событиями мы, конечно, интересуемся, следим за ними по газетам, сочувствуем передовому движению, в Думу посылаем левых, но самих нас революция на ноги не подняла. На заводах, в рудниках – там были стачки и демонстрации. А мы тихо живём, даже полиции у нас нет, кроме горного урядника… Телеграф только у Богословских заводов начинается, там же и железная дорога, вёрст 130 отсюда. – Ссыльные? Есть и у нас несколько человек: три лифляндца, учитель, цирковой атлет. Все на драге[19] работают, нужды у них особенной нет. Тоже тихо живут, как и мы, ивдельцы. Золото ищем, по вечерам на огонёк друг к другу ходим… Здесь поезжайте до Рудников смело, никто не остановит: можно отправиться на земской почте, можно на вольных. Я вам найду ямщика.
С Никифором мы распрощались. Он еле держался на ногах.
– Смотрите, Никифор Иванович, – сказал я ему, – как бы вас вино на обратном пути не подвело.
– Ничего. Что будет брюху, то и хребту, – ответил он мне на прощанье.
Здесь в сущности кончается «героический» период истории моего побега – переезд на оленях по тайге и тундре на протяжении семи-восьмисот вёрст. Побег, даже в своей наиболее рискованной части, оказался, благодаря счастливым обстоятельствам, гораздо проще и прозаичнее, чем он представлялся мне самому, когда был ещё в проекте, и чем он представляется другим лицам со стороны, если судить по некоторым газетным сообщениям. Дальнейшее путешествие ничем не походило на побег. Значительную часть пути до Рудников я проделал в одной кошеве с акцизным чиновником, производившим по тракту учет винных лавок.
В Рудниках я заехал кое к кому справиться, насколько безопасно садиться здесь на железную дорогу. Провинциальные конспираторы очень напугали меня местным шпионажем и рекомендовали, прождав неделю в Рудниках, ехать с обозом на Соликамск, где будто бы всё окажется не в пример безопаснее. Я не внял этому совету – и не жалею об этом. 25-го февраля, ночью, я без всяких затруднений сел у Рудников в вагон узкоколейной железной дороги, и после суток медленной езды пересел на станции
