– Сака хоза, – сказал старик.
– Хоза, сака хоза, – повторили за ним все хором.
– Что говорят? – спросил я нетерпеливо Никифора.
– Говорят: очень далеко… Тридцать рублей просит до заводов на проход.
– А сколько возьмет до Няксимволи? Никифор что-то проворчал с явным неудовольствием, причины которого я понял только впоследствии, но всё же поговорил со стариком и ответил мне: до Няксимволи – 13 рублей, до заводов – 30.
– А когда ловить оленей?
– Чуть свет.
– А сейчас никак нельзя?
Никифор с ироническим видом перевёл им мой вопрос. Все засмеялись и отрицательно покачали головами. Я понял, что ночёвка неизбежна, и выбрался из чума на свежий воздух. Тихо и тепло. Я побродил с полчаса по поляне и затем улёгся спать в кошеве.
В полушубке и в гусе я лежал как бы в меховой берлоге. Над чумом круг воздуха окрашен огнём догорающего очага. Вокруг стояла абсолютная тишина. В вышине ярко и отчетливо висели звезды. Деревья стояли неподвижно. Запах оленьего меха, опревший от дыхания, слегка душил меня, но мех приятно согревал, безмолвие ночи гипнотизировало, и я уснул с твёрдым намерением чуть свет поднять на ноги мужиков и как можно раньше выехать. Сколько времени потеряно – ужас!
Несколько раз я просыпался в тревоге, но кругом стояла тьма. В начале пятого, когда часть неба просветлела, я пробрался в чум, ощупал среди других тел Никифора и растормошил его. Он поднял на ноги весь чум. Очевидно, лесная жизнь в морозные зимы не проходит этим людям даром: проснувшись, они так долго кашляли, отхаркивались и плевали на пол, что я не выдержал этой сцены и выбрался на свежий воздух. У входа в чум мальчик лет десяти лил изо рта воду на грязные руки и затем размазывал её по грязному лицу; окончив эту операцию, он старательно вытерся пучком древесных стружек.
Вскоре безносый работник и младший сын с рассечённой губой ушли на лыжах с собаками сгонять оленей к чуму. Но прошло добрых полчаса, прежде чем из лесу появилась первая группа оленей.
– Должно быть, пошевелили, – объяснил мне Никифор, – теперь всё стадо скоро здесь будет.
Но оказалось не так. Только часа через два собралось довольно много оленей. Они тихо бродили вокруг чума, рыли мордами снег, собирались в группы, ложились. Солнце уже поднялось над лесом и освещало снежную поляну, на которой стоит чум. Силуэты оленей, больших и малых, тёмных и белых, с рогами и без рогов, резко вырисовываются на фоне снега. Удивительная картина, которая кажется фантастической и которой никогда не забудешь. Оленей охраняют собаки. Маленькое лохматое животное набрасывается на группу оленей голов в пятьдесят, как только те отдалятся от чума, – и олени в бешеном страхе мчатся назад, на поляну.
