И сейчас закрыть бы глаза, чтобы не видеть, как мой жених имеет другую. Нет, меня, конечно, – думает, что меня. Но я ведь всё понимала. Но, к счастью, всё начало расплываться. И тут я снова увидела себя. Только другую – ту, которой стала. Паулине стояла передо мной, одетая в то самое красное свадебное платье, от которого слепило глаза – до того ярким оно казалось в окружении бесцветной пыльной пустоши.
И со спины к ней приближались помалу те самые твари, похожие и на льва – гибким, покрытым короткой шерстью телом, и на дракона – тяжёлым хвостом и гребнем вдоль позвоночника. И на буйвола – рогатой головой, вытянутой мордой, наполненной, правда, острыми зубами. Они обступали её, не пытаясь напасть, не стараясь убить, а подчиняясь.
– Ты не вернёшься, – проговорила девушка. – Ты никогда не узнаешь путь. Забудь.
Я и хотела бы что-то ответить, но губы как будто слиплись. Из горла полился только хрип, от которого содрогалось что-то в голове. И лишь через несколько мгновений я поняла, что меня просто трясут за плечи. Нещадно, пытаясь скорее привести в чувство.
– Мейси! – Встревоженный голос прорвался сквозь глухие пробки тишины в ушах. – Она не приходит в себя! Так долго. Мениэр…
В тоне девушки слышатся подступающие слёзы и мольба. Как будто кто-то и правда может ей помочь. Кажется, она напугана. Её тревога касается меня острыми иголками, щекотно впивается в грудь, заставляя дышать чаще.
– Отойдите. – Веский приказ оборвал тонкую ниточку чужой заботы, что коснулась меня. Горячие ладони обхватили лицо. – Вы хорошо её отмыли? Везде?
Даже в таком состоянии, когда я зависла в мутной неопределённости между бредом и явью, стало вдруг стыдно. Проверять будет?
– Конечно, мениэр. – Снова испуг, чистый страх и повиновение.
– Паулине! – Дыхание коснулось лба. – Вы меня слышите?
Я заворочалась вяло, пытаясь вывернуться из крепких рук. Но чем дольше они держали меня, тем яснее становилось в голове. Я снова там, куда попала против воли. Обнимает душная сырость со всех сторон, будто вокруг – остывающая баня, в которую кто-то пустил сквозняк. Я затряслась крупной дрожью, одетая только в тонкую сорочку, которая неприятно раздражала слишком восприимчивую кожу.
– Принесу ещё одеяло. – Растерянный женский голос отдалился.
– Паулине, – снова позвал меня мужчина.
Провёл ладонями по щекам – необычайно мягко. Склонился ближе – я ощутила тепло его кожи. И запах, тонкий, тревожащий обоняние: мягких волос, какого-то травяного питья и усталости. Осени. Хотелось ощутить его сильнее, будто только он вытягивал меня обратно в реальность. Я приподняла голову и слепо ткнулась губами, вдыхая этот запах, чувствуя подбородком колючую щетину. Натолкнулась на горячий, чуть приоткрытый рот – и дыхание моё на миг сплелось с чужим. Мужчина отшатнулся, выпуская моё лицо из рук. Я снова упала затылком в подушку и открыла глаза: Хилберт стоял, нависнув надо мной, загораживая свет, что нехотя струился от зажжённых на комоде свечей. Он озадаченно хмурился, ведя большим пальцем по нижней губе.
