– Живой? – толкнул ногой Колобаева сержант.
– Живой. Глаза песком забило.
– Это хорошо. Меньше нос будешь высовывать.
Колобаев достал из вещмешка фляжку с водой, вафельное полотенце и начал промывать глаза.
Сержант полез вверх, к пулемёту, осмотрел его и выругался:
– Вот гадство! Кожух пробило. Вода выливается.
Проснулся Сороковетов, увидел Колобаева и обрадовался:
– Будь я маршалом, окружил бы этот аэродром и размолотил его из миномётов. Плёвое дело! А? Правильно я говорю?
– Нельзя, маршал. Аэродром для наших самолётов нужен.
– Течёт, – сказал сержант. – Сейчас эсэсовцы к лесу попрут, а у нас пулемёт без охлаждения. Надо чем-то заткнуть и воды долить.
Пулемёт стащили вниз, задрали стволом вверх, чтобы сохранить остаток воды. Сержант быстро достал трофейный немецкий штык-нож и начал рубить черенок сапёрной лопаты. Через минуту затычка была готова. Он обернул её лентой парусины, отодранной от плащ-палатки, пропитал ружейным маслом и ловко вогнал в пробоину.
– А теперь давайте свои фляжки, – сказал он и, открыв защёлку на крышке, сунул палец. – Двух фляжек, пожалуй, хватит.
Забулькала вода. Сержант успокоился. Колобаев утёрся полотенцем. Остатки воды отдал пулемётчикам. Стрелять он больше не смог. Сказал:
– Глазам лабешка. Ничего не вижу. Одни круги перед глазами… Разноцветные.
Спустя несколько минут он вернулся в окоп командира роты. А ещё через минуту миномётный обстрел аэродрома прекратился.
Воронцов забрал у Колобаева винтовку и лёг на бруствер. По цепи, от ячейки к ячейке полетела команда: «К бою!» Рота в одно мгновение напряглась, как взведённый курок.
В прицел Воронцов поймал бегущие к горящей казарме и наполовину разрушенному КПП фигурки штрафников, их разорванные криком рты, немецкие каски, нырявшие в окопах. Каски постоянно перемещались то в одну сторону, то в другую. Штрафники подбежали и начали падать прямо на них.
– Чёрта они побежали… – сказал Численко, наблюдая за боем в бинокль.
– Иван, поднимай свой взвод! Надо помочь штрафникам!
Ночь застала их на марше. Шли вдоль дороги, спотыкаясь и засыпая на ходу. По дороге плотной колонной двигалась бронетехника и кавалерия. Двигались «тридцатьчетвёрки» с высоко задранными пушками, тяжелые КВ и ИСы, тем же порядком, колея в колею, следовали самоходки и трёхосные артиллерийские тягачи с зачехлёнными орудиями, «студебекеры» с реактивными установками, полуторки, доверху, под самые тенты гружённые ящиками и мешками. Порой на полчаса или на целый час технику сменяли конные запряжки. Четвёрки сытых, отъевшихся на тыловых лугах лошадей тащили приземистые противотанковые пушки с орудийными передками, тяжёлые миномёты, полевые кухни. Шли санитарные автофургоны и обозы. Эскадроны кавалерии взводными колоннами, лихо цокая копытами, обгоняли утомлённую маршем пехоту.
