Воронцов, оставив расчёт крупнокалиберного ДШК на гривке склона, повёл взводы правее, вдоль дороги. Туда уже ушли танки. Они вытоптали участок траншеи, где засели эсэсовцы, утолили жажду мести на лугу, гоняясь за последними, и теперь продвигались в авангарде роты, вели частый огонь с остановок в сторону КПП и казармы, откуда выплёскивало пулемётную трассу. Казарма вскоре загорелась. Пулемёт замолчал. Пулемётчик то ли менял позицию, то ли был убит.
Взводам Воронцов приказал занять немецкие окопы по периметру леса, повторявшему периметр проволочных заграждений. Окопы оказались пустыми. Бойцы охотно занимали их, тут же расчехляли сапёрные лопаты и начали перебрасывать брустверы в другую сторону.
Окопы были покинуты только что. Но стреляных гильз Воронцов в них не заметил. Отошли немцы или ушли? Воронцов осматривал в бинокль лес, просеки, поляны – тишина. Значит, ушли. Выслал несколько разведгрупп. Рота начала занимать окопы.
На аэродроме тем временем всё сильнее и яростнее разгорался бой.
Как и предполагал Владимир Максимович, штрафники одним броском достигли крайней казармы и закрепились там. Установили два пулемёта. Пулемёты теперь удачно поддерживали их продвижение фланговым огнём.
Турчин шёл впереди одной из групп. Вторая залегла и начала медленно и неорганизованно отползать назад, к проходу в проволочных заграждениях. Но группу, с которой шёл Владимир Максимович, пулемёты почему-то пропустили к первой казарме. И через минуту он понял, почему. Как только они приблизились к ней, из всех окон замелькали огоньки выстрелов. Бежавший рядом Фоминых мотнул головой и выругался. Несколько человек левее упали, забарахтались в траве, захлёбываясь кровью.
– Гранаты!
Рыкун на мгновение обогнал их, выхватил из-за поясного ремня две гранаты с длинными ручками, быстро отвинтил колпачки, выдернул сразу оба шнура, и одну за другой бросил вперёд. Казарма, оскалившаяся на них выбитыми окнами, поглотила обе гранаты Рыкуна, но через мгновение, будто тяжкую отрыжку, выплюнула снопы огня и дыма.
В окопах штрафники успели подразжиться трофеями и оружием. Рыкун снял с убитого ремень и насовал за него с дюжину гранат. У многих болтались на ремнях штыки-ножи и фляжки. Больше всего пригодились гранаты. И Рыкун, продвигаясь к углу казармы на четвереньках, работал, как самоходка. Гранаты он швырял с короткого замаха и очень точно. Вскоре шесть или семь окон от угла и влево перестали стрелять по наступавшим, их заволокло дымом и известковой пылью.
