Воронцов связался по рации с командиром танкового взвода. Решили так: посадить на танки десант и помочь штрафникам на третьей линии. Орудия тоже поставили на передки, подогнали конные запряжки и что есть мочи погнали вперёд. Пока немцы не совсем опомнились от артподготовки и налёта штурмовиков, пока не откопали пулемёты, надо выбить их из последней линии окопов.
Пока не взломана третья линия, прорыва нет.
Косяк штурмовиков снова пронёсся над головами. Скользнул над немецкой траншеей и повернул вправо. Воронцов вспомнил карту и понял, что эскадрилья ушла к немецкому аэродрому. Видимо, разгружались там. Бойцы с опаской поглядывали в небо и говорили:
– Что-то ихних самолётов сегодня не видать. Стало быть, наше направление не самое главное.
– Куда-то, видать, улетели, не к ночи будь помянуты…
Это было первое наступление, когда их не бомбили с воздуха.
И только они поговорили, вот она, пара тяжёлых истребителей «Фокке-Вульф-190». Они снизились над танками и сбросили несколько средних бомб. Ни одна из них в цель, к счастью, не попала. Истребители ушли тем же курсом, что и штурмовики.
– Вроде истребитель, а бомбы бросает, – удивился Колобаев и вскинул винтовку, посмотрел в оптический прицел вслед улетающим «фокке-вульфам».
После возвращения группы Численко Воронцов приказал Колобаеву взять снайперскую винтовку и идти вместе с группой управления. Воронцов вздохнул с облегчением, когда старшина Численко вернулся и доложил о выполнении задания. Спазм, который натягивал в нём какой-то самый главный нерв, отпустил. Вот так посылать людей на смерть и ждать их возвращения, заранее зная, что возвращаются оттуда редко. Численко вернулся. И людей привёл живыми. В который уж раз.
– Двухстнастные, – усмехнулся связист Басько, тоже настороженно провожая немецкие самолёты.
– А такие, между прочим, самые опасные, – ухватив тему, начал очередную свою историю Макар Васильевич Клыпин. – Есть у нас на станции такая, Марфа Яковлевна по прозвищу Рятатуй. Тоже навроде этого самолёта, и баба, и мужик одновременно. И не пойми что…
– Как это? – удивился Колобаев. Этот всему удивлялся. Вся жизнь ему в новинку. Во всех её проявлениях.
– А так. Вроде бабой живёт. Юбку носит и всё такое. Буфер порядочный. Со стороны глянуть – форменная баба. Губы даже красит. А голос грубой и повадки мужиковатые. Несуразная какая-то. И, самое главное…
Воронцов знал, что Макар Васильевич завёл очередную свою байку, чтобы подавить страх. Такой же, как Степан. Степан много всяких сказок знал. Всю роту веселил. Вот уж был балагур…
