Никто из труппы и не думал укладываться спать. Члены труппы при свечах играли в карты за длинным столом. Марк слышал их голоса, смех и звяканье монет. Он подобрался ближе, но держал ухо востро, на случай, если у актеров есть собака.
Окно фургона находилось высоковато от земли, но рост Марка позволил ему заглянуть внутрь. Там были все: толстяк со стеклянным глазом; краснощекая прима; худой блондин, исполнявший роли героев; сморщенный маленький комик и… и Керен.
Они играли во что-то старыми засаленными картами. Керен как раз банковала и всякий раз, выкладывая карту напротив блондина, говорила нечто такое, что всех очень смешило. На Керен было надето какое-то подобие кимоно, а черные волосы растрепаны, будто она их пятерней расчесала. Девушка сидела, облокотившись голым локтем на стол, и хмурилась, явно от нетерпения.
Но ведь всем известно, что маленький изъян лишь усиливает желание. Марк даже был благодарен своему божеству за это мелкое несовершенство. Он стоял, ухватившись за колючую ветку боярышника, и неровный свет из окна фургона то и дело менял выражение его лица.
Вдруг в фургоне расхохотались, и в ту же секунду комик сгреб со стола все монеты. Керен была в гневе – она отбросила карты и резко встала. Блондин ехидно на нее посмотрел и что-то спросил. Керен в ответ пожала плечами и тряхнула головой. А потом у нее, видно, вдруг изменилось настроение, и она, гибкая, как молодое деревце, обошла стол, чмокнула в лысину комика и в ту же секунду стянула у него из-под пальцев пару монет.
Комик зазевался, и, когда попытался схватить Керен за руку, она, сверкая улыбкой, увильнула за спину блондина, а тому пришлось отмахиваться от нападок приятеля.
Марк чуть не прозевал момент, когда Керен выскочила из фургона. Девушка захлопнула за собой дверь и торжествующе рассмеялась. Она была слишком возбуждена, чтобы заметить Марка, и сразу побежала по долине к своему фургону, который стоял в пятидесяти ярдах выше.
Марк нырнул обратно в тень, и вовремя, потому что как раз в этот момент на улицу выскочил комик и принялся сыпать проклятиями, адресованными девушке. Но преследовать Керен он не стал – из фургона появилась краснощекая прима и примирительно сказала:
– Остынь, Таппер. Она же совсем еще ребенок. А дети не умеют проигрывать.
– Да этот ребенок украл у меня сумму, которой хватит на стакан джина! Я видал, как секли и за меньшее! Кем, интересно, она себя возомнила? Царицей Савской? Чертовы бабы! Ну погоди, Керенхаппут, утром я тебе задам!
