- Ловил? - спрашивает Осип.
- Ловил.
- Не поймал?
- Нет.
- Видел?
- Видел.
- Теперь веришь, однако?
- Верю.
Бежим обратной тропою. Оглядываюсь. Нет позади озера. Чадит, расползается по всему цирку черный туман, и только тремя ранками сочатся в нем живым светом оставленные костерки. Тут гореть нечему. Тут все сгорело. Да и внутри у меня тоже словно бы выжгло все холодным огнем. Уйти бы только побыстрей отсюда. Знаю, что сам потом буду смеяться, вспоминая это состояние. Но сейчас только бы уйти, унести ноги... и образцы. А может быть, не брать образцов - выкинуть? Нет, шалишь, паря! Этого я тебе не разрешу. Умирать буду, а черненькие камешки не выброшу. Или донесу, или с ними лягу в землю. Шалишь, Егдо! Этого ты у меня не отберешь. Не я со своей тайной пришел к тебе, но ты ко мне со своей. К нам, к Земле.
Взошли на ту возвышенность, на гребешок, что определил цирковые россыпи, откуда увиделся впервые громадный овал лазурита. Нет его позади. Ничего нет. Чадный белый туман с черной окалиной поверху затопил впадину, словно бы гонится за нами, и огней уже не видно, живых наших огней.
- Однако, ушли, - говорит Василий и улыбается. - Не догонит теперь.
- Шибко плохой туман тут, - Осип качает головой.
Мы стоим рядышком трое и глядим туда, где должно быть озеро Егдо, но его нет, нет его за туманом.
- Туман плохой. Кости портит, кашель делает. Гниет внутри, ох, как плохо.
- Теперь долго так будет.
- Как?
- Как туман будет. Всекта будет. Дань, два не будет. Потом год будет. Всекта, - объясняет Осип и, как Василий, улыбается. - Пронес бок.
- А почему мы пришли, тумана не было?
- Теперь будет... Однако, Егдо тебе себя хотел показать. Мы когда с Оськой Инаригда говорили, спорили - не увидишь Егдо, туман увидишь. Оська сказал: "Ладно. Пытать будем". Вот видел ты? Ну, однако?
- Ну.
Я последний раз поглядел туда, где поразила меня догадка, где вспомнил отчетливо, словно увидел наяву, недавно умершего профессора Журавлева, отдавшего почти всю жизнь разрешению этой тайны, так и не разрешив ее, так и не найдя подтверждения своей дерзкой смелой гипотезе; туда, где тайна эта, явившись мне, не перестала быть тайной. Ничего не увидел я там, кроме дальних хребтиков, что поднимались из черной хлипи болот.
Мы побежали в черную каменную тайгу, мимо нее все дальше, не оглядываясь, все убыстряя и убыстряя шаг, пока не почувствовали под ногами родную землю.
- Однако, зрать будем! Водка пить будем! - пропел высоким дискантом Осип, и ему ворчливо, совсем рядом, ответил гром. Из-за тайги медленно выплывала синяя туча, красные трещины молний рвали ее брюхо.
