-Извините. – Велес сел на стул и ошарашено уставился в стол.
-Петро, чё за хуйня происходит? – Молвил новоприбывший.
-Так это точно не сон?
-Не сон, заебал, засохни уже.
В комнату ворвались два человека с автоматами и грозно уставились на задержанного.
-Значит, не сон. – Качая головой, сказал Велес. – Но позвольте, почему я тогда жив?
-Наручники на него и в камеру. – Рыкнул Петро. Ребята с автоматами сняли с Велеса порванные наручники, завели ему руки за спину, надели новые. Велес почти не реагировал, пустым взглядом смотрел перед собой и удивлённо качал головой.
-К гопоте его киньте в третью, пусть мозги вправят, хоть слегка, а то совсем он. – И пальцем у виска покрутил, как-то забыв о том, как легко лопнула цепочка на наручниках…, впрочем, наверняка, брак при производстве, вот они и лопнули…
В камере одной, города далёкого, в землях странных, сидели люди. Три люди сидели за столиком у окна и играли в карты, порой недобрым словом поминая какого-то «пороха», из-за коего страна так сильно отстала от всего прочего мира. Порой говорили о каком-то человеке по фамилии «пурин» - четвёртому обитателю камеры, это имя было откуда-то знакомо. Он бы вспомнил, откуда, но ему не хотелось вспоминать. Некий Пурин, угробил их страну и свою собственную, причём последнее обстоятельство вызывало улыбки и свет радости в их глазах. Пару раз проскальзывала фамилия «подвальный», который мог что-то изменить, в какую-то сторону.
Четвёртый обитатель камеры, не особенно слушал и в разговор вступать не собирался. Он сидел на кровати и смотрел в одну точку, теребя какой-то странный амулет, напоминавший собой янтарь, с застывшим в нём насекомым. Его соседи, сейчас радовались – кто-то вспомнил, события многолетней давности, когда сотни клятых москалей, во главе с Подвальным, были в упор расстреляны на Красной площади какой-то гвардией. Порадовались они и тому, что уже который год с тех пор, какая-то «раисия», никак не может избавиться от нищеты и разрухи…, кто такая Раиса и почему она всё-таки Раисия, мужчина на кровати, понятия не имел и опять же, не хотел знать, что это или кто. Его мысли…, собственно, мыслей не было. Его толкнули в камеру, местные обитатели, неприлично молодые, решили докопаться, но он повёл себя несколько неожиданно, учитывая его поношенное, бомжеватого вида, одеяние. Они не знали кто он такой в действительности, а он не собирался уточнять – представившись Баалом, он говорил однотонно, словно автомат, но говорил то, что нужно было. Вёл себя так, как нужно было, более того, каждый жест, слово или поступок, буквально кричали – этот человек в авторитете, пацанчик сей, весьма серьёзный человек и если не в состоянии самолично тут всех в бараний рог скрутить, за него это могут сделать другие люди, позже и с крайне изуверской жестокостью. Люди, обитавшие в камере, несмотря на то, что опознали в своём новом соседе клятого москаля, предпочли не связываться и незаметно как-то, вдруг превратились в эталон вежливости, в воплощённых добрососедских чувств.
