Уже три дня подряд ему снится автобус. И каждый раз он вскакивает в холодном поту с ножом и с пистолетом в руках. Груша не понимал, как он раньше мог ездить на автобусе, безумие какое-то – какой дурак полезет туда? Ведь это всё равно, что наступить в Жарку! Может она сработала чуть раньше и ничего не грозит. А может она уже накопила сил и как только нога коснётся травы, жаркий огонь превратить его в кучу оплавленного шлака…, разум холодно подсказал ему, что там нет аномалий и мутантов, там безопасно. И там запрещено носить автоматы и пистолеты…, снова ледяная дрожь по спине. Безумцы. Как они вообще живут в этом свихнувшемся мире? Разве есть на свете дебил, который станет передвигаться по открытым пространствам, не имея на поясе хотя бы пистолета? Наверное, есть, ведь он помнил, что и сам когда-то ходил без оружия…, снова ледяная дрожь. Как вообще дожил до отправки в Зону?
Груша, какой-то частью разума понимал, что его рассуждения слегка не нормальны, что, что-то не так с ходом его мыслей, с самим его сознанием, но ничего поделать не мог. Он не представлял больше жизни там, за Кордоном. Она пугала его, казалась полнейшим безумием…, и может быть, это его благо. Ведь ему не везёт.
Сколько бы ни искал артефакты, попадается мало. Толи неурожай тут два года уже, толи он не умеет искать артефакты, толи сама Зона над ним издевается. Но факт остаётся фактом – он находит слишком мало и хоть немного больше, ему удаётся найти только сразу после Выброса.
Или всё дело в том, что он до сих пор всего однажды доходил до Припяти и больше ни разу не выходил дальше Бара? Страшно там, дальше, опасно очень…, да нет, не в том дело. Просто Зона не любит его, но не настолько что бы прикончить. Она просто не даёт ему находить слишком много, вот и всё…, снова вернулась мысль о том, что последние пару месяцев, он живёт как-то автоматически. Вся жизнь стала рутиной, в которой нет ни единого просвета. Дожидается Выброса, пережидает его, идёт на поиски артефактов. Находит ровно столько, что бы протянуть до следующего Выброса и снова идёт искать артефакты. И так каждый месяц, каждый год.
И нет никакой цели. Вообще никакой.
Тяготит это. Он не понимает, зачем ещё продолжает жить. За Кордоном ему места нет. Здесь всё опостылело. А выйти к Припяти ещё раз – да это самоубийство. Он вообще не понимал, как другие идут и туда и дальше и даже за реку. Безумие. Там смерть, там только смерть…, а может, взять и утром пойти туда? Одному. Нет, одному нельзя, ещё у Бара помрёт. Надо с кем-то и…, факелы вспыхнули. Первый от алтаря, в простонародье именуемый Репой, встал перед алтарём, частично заслонив статую, и воздел руки к небу. Свой факел он воткнул перед собой в землю, освещение получилось на редкость жутким…, кхм. У него лицо чем-то чёрным вымазано. Учитывая, что поверх своего драного костюмчика этот тип надел рваный чёрный плащ, видок у него тот ещё получился.
