Но у меня были Хелен и Джорис, и надо было сначала позаботиться о них. Раздобыть им обед и показать, как устроиться в мире вроде этого. Я показал им магазины – там, где в моем городе был богатый район. Там у нас все складывалось не очень хорошо. Мы не могли разобраться, как устроено дорожное движение, а во всех магазинах были особые служители, которые высматривали воришек. Нам так и не представилось случая раздобыть еды, даже на крытом рынке. Беда в том, что мы очень бросались в глаза – один в черном, другой в белом, третий в красном. Будто фишки в игре. На нас все время косились. И не то чтобы тут не было принято ярко одеваться, наоборот. Попадались и люди с ног до головы в черном, как Хелен. Но ни одна живая душа не разгуливала в белом с намалеванным на груди черным знаком, как у Джориса. Я понял, что нам нужно найти Джорису какую-то другую одежду.
В конце концов я сказал Хелен и Джорису – который ухмыльнулся, – что в ближайшем продуктовом магазине попробую провернуть фокус «Я потерял кошелек». Никакого секрета: заходишь в магазин, встаешь в очередь к прилавку перед кем-нибудь добрым на вид, просишь продавца все, что хочешь, а потом роешься в карманах и обнаруживаешь, что кошелек пропал. Я это сто раз проделывал. Добрый на вид человек за тобой в очереди почти всегда купит тебе хотя бы что-нибудь.
На двери в магазин висела табличка «Готовые обеды навынос». Я оставил Хелен и Джориса снаружи и вошел. «Готовые обеды» – это был целый штабель пухлых рулетов из хрустящих лепешек с ветчиной и салатом, сложенный на прилавке за стеклянной загородкой. А как они пахли! Как только я зашел в магазин, на меня накатила волна уныния. Пахли они точно так же, как рулеты, которыми мы торговали в нашей лавке. Фургон булочника доставлял их еще теплыми к завтраку каждый день, кроме воскресенья. И мама всегда давала нам с Робом и Эльзи в школу по две штуки и по куску сыра в придачу. И вот я стоял и нюхал рулеты, и это было как вчера. Я прямо видел, как мама отрезает проволочной сырорезкой большой кусок сыра, а от него – по ломтю для каждого из нас, и на лоб у нее падает прядь волос, и лицо вечно раздраженное. А Эльзи вертится вокруг и поджидает, не отвалятся ли крошки, которые можно будет подобрать. Описать не могу, какая на меня навалилась тоска. Я просто стоял столбом и даже не высматривал кого-нибудь доброго на вид.
Из оцепенения меня вывела какая-то добрая дама:
– Что случилось, мой утеночек? На тебе лица нет!
