За Хелен можно было не волноваться. Мы толпой прошли по тропе через джунгли на ту самую полянку, где была Граница, и там нас нагнали женщины, тащившие Хелен. Я так и не узнал, что у них там было, но сомневаюсь, что они сумели искупать ее. Заставить ее переодеться они точно не смогли. Она была все в том же грязном черном наряде. И вид у Хелен был все тот же – как будто у нее не было лица. А еще вокруг плеч у нее обвилась огромная змея, которая шипела и грозно бросалась на окружающих. Поэтому все держались на почтительном расстоянии. Я сначала подумал, что змея – это очередной фокус Хелен с ее рукой. Оказалось, нет. Змея была настоящая.
Потом некоторое время нам было очень скверно. На самом краю поляны нас окружили, а мы с Хелен при этом просто рвались на Границу, которая была по центру. Но нас не отпускали от шеста, вкопанного рядом с деревьями. Я в жизни не видел такой мерзости, как этот шест. Верхушка у него была покрыта резьбой и раскрашена, так что получилось много злобных мелких личиков. Все они грызли друг друга. По лицам и вниз по шесту стекала нарисованная кровь. У подножия шеста стоял тот самый приветливый, цивилизованный человек, который поджидал нас у кустов накануне. Теперь его нельзя уже было назвать приветливым. Он был довольный. Стоял там, голый по пояс, а в поднятой руке держал красивый острый медный топорик.
– Может, еще и обойдется, – сказал я Хелен, сам не веря своим словам. – Если он бросится на нас с этим тесаком, с ним случится что-то плохое.
– Ага, – отозвалась Хелен. – Только к этому времени он уже разрубит нас напополам. Держи меня за руку, а когда я скомандую, беги.
Мне не очень хотелось приближаться к ее змее, но я подошел и взял ее за левую руку. Змея выбросила в мою сторону язык, но в остальном не обращала на меня внимания. Хелен правой рукой убрала волосы с лица и долго и пристально глядела на гнусный шест. Потом подняла правую руку и превратила ее в палку с такой же резьбой, как на шесте. Только у нее резьба была живая.
На каждом пальце, как почки, набухли и проклюнулись маленькие злобные головки, а проклюнувшись, они извернулись и вцепились зубами в соседок. Из ладони проросли еще две головки, из запястья – три, и все вгрызлись друг в друга белыми клыками. Еще до того, как рука превратилась в шест, по ней заструилась кровь – на вид настоящая, – а злобные рты все жевали, и кровь все текла. Хелен покрутила рукой туда-сюда. Все, кто стоял рядом, попятились в полном ужасе, и я их понимаю. От всего этого я даже забыл, что проголодался.
