Человек с грубым, изуродованным мелкими шрамами лицом, стоящий на широком, как корт для игры в мяч балконе с удовольствием смотрел на это безмолвное действо. Отсюда, с приличной высоты самой большой царской башни дворца Лэор, это пробуждение столицы было видно на значительном удалении от самого дворца. Утренний воздух был свеж и чист, и император, наблюдая пока еще за редкими фигурками людей на улицах, едва различимыми с такой высоты, ни чуть не сожалел о том, что проснулся так рано. Он находил приятным даже пронизывающий ледяной ветер, треплющий его короткие черные волосы. Его ум был ясен и чист, и мысли текли неторопливо и размеренно. Единственное, что сейчас беспокоило правителя империи Алтес, так это новости с юга.
Вести, приходившие с южных границ за последние несколько месяцев, были тревожными. Воздушные разведчики докладывали, что иругами вновь начали вылазки в Шераканские степи, забираясь глубоко, вплоть до самого Птичьего храма. Их небольшие отряды действовали как прибой, то наступая, то откатываясь назад, вновь продвигаясь еще чуть глубже, и вновь возвращаясь. Они действовали по этой нехитрой тактике еще с зимы. Разведчики иругами описывали их как обычные охотничьи отряды, немногочисленные и слабо вооруженные, но охотники очень редко двигались по Шераканским степям, на значительном удалении от южных границ империи людей. Они больше предпочитали охотиться севернее Красной пустыни, в Грифте.
Император Кадин III Мэлвис был участником Четвертой войны с Союзом родов иругами. Тогда, двенадцать лет назад, он хорошо запомнил, как все началось.
«Тогда они тоже долго и медленно продвигались на восток, точно так же, держась подальше от наших границ, следуя по степям едва ли не до самого побережья океана Сияния…»
Светило медленно взбиралось по шпилям и башням, чтобы, оторвавшись от них, начать так же неспешно подниматься вверх. Лучи Каны слепили, и пока что плохо прогревали холодный воздух; император, поежившись, все же закутался в расстегнутую темно-зеленую шинель с меховой подбойкой. Он выпрямился, еще раз бросая пристальный взгляд на город, прежде чем вернуться обратно.
Он прикрыл двери балкона и задернул шторы. Его кабинет, до этого залитый первыми лучами Каны, вновь погрузился в сумрак. Кадин прошел за свой пишущий стол и уселся в удобное темно-зеленое кресло, скрестив на груди руки и поднимая задумчивый взгляд из-под тяжелых бровей на карту империи, занимающую большую часть стены напротив.
