Княжич приладил полуторник к специальному крепежу на седле и выехал из загона, направив флана вниз по дороге, прочь от холма, на котором высился его особняк. Он обернулся лишь раз и видел что почти во всех окнах его дома, который он сегодня покинул навсегда, горел свет. Кэрал уже безразлично подумал об убитой Лейз. Когда он убил ее, не дрогнула ни его рука, ни его сердце.
«Случилось то, что должно было случиться. Теперь это не имеет значения. Ничья жизнь уже больше не имеет никакого значения, даже моя».
* * *
Дождь не утихал, а лишь набирал силу. Стремительное приближение лета здесь, в луговинах Церхега, чувствовалось лишь только по его силе. Зима выдалось не очень богатой на осадки, и теперь небу словно бы не терпелось восполнить этот пробел, во что бы то ни стало отыгравшись только что начавшейся весной. Лайнем не мог припомнить, чтобы она начиналась здесь подобным образом. Только что ушедшие снег и холод практически сразу сменились грязью и обильной влагой.
Отведенная для отдыха Лайнему и Велжи комната, была тесной, две ее трети занимала одна лишь кровать. Сейчас здесь было темно и душно, но Лайнем так и не решился открыть окно. Он сидел в сумраке комнаты на краю низкой кровати наклонившись вперед. Его огромный рост и худощавая, нескладная фигура заставляли почти всегда чуть ссутулиться. Лицо Лайнема уже покрывали глубокие морщины, от которых едва заметный светлый шрам, перечерчивающий наискосок его лицо от правой стороны лба до левого уголка рта, становился не так заметен. Его прямые светлые волосы и кожа все еще блестели от пота, и амулет церкви Единства — золотое кольцо с десятью лучами, висящее у него на шее, ярко отблескивало на тусклом свету из окна. Чуть ниже светила-Каны висели и другие символы: маленький череп, размером с ноготь большого пальца, и меч длинной в пару сантиметров — знаки Собирателя, которого Лайнем считал своим покровителем. Прямо перед ним располагалось окно второго этажа, и Лайнем смотрел, как в темноте ночи, разгоняемой лишь редкими фонарями небольшого поселения на окраине Клейбэма, где они остановились на ночлег, мельтешит и стучит в стекло пелена дождя. В этой тьме ничего нельзя было разлить, и капли дождя оживали, обретали сами себя в этом мраке лишь у самой земли, когда они пролетали мимо фонарных огней. Только здесь они стремительно вспыхивали, словно короткие золотые нити, чтобы спустя мгновение прекратить свое существование и исчезнуть в общем потоке воды и грязи. Лайнем слушал, как дождь шумит наверху о крышу маленького отеля, в котором остановился он и его спутники, пытаясь все же прогнать все мысли из головы и провалиться в тяжелый сон до самого утра.
