Беркель закурил, откинулся назад. Франка опять вспомнила о человеке в лесном домике.
– А ты так и не вышла замуж?
– Не вышла.
– Тебе сейчас двадцать шесть? У тебя есть все. Ты же не захочешь окончить свои дни старой девой? Время для деторождения уходит. Когда юность отцвела, ее уже не вернуть.
– Я помню, сколько мне лет, Даниэль.
– Я ничего такого не хотел сказать. Не хотел тебя обидеть. Ты даже красивей, чем раньше.
– Да все в порядке, Даниэль, спасибо тебе еще раз. – Франка не могла заставить себя смотреть ему в глаза.
– Ты уже подростком была очень хорошенькая. – Даниэль откинулся назад, завел руки за голову. – Да, как сейчас помню. Мне все мальчишки завидовали. Моя девушка – самая красивая во Фрайбурге. А я – самый счастливый парень. Что же у нас случилось? Ты так и не объяснила. Просто бросила меня.
Я увидела, кто ты на самом деле. Поняла, во что тебя превратили.
Франка не знала – притворяется ли он, хочет проверить ее искренность, или в самом деле не догадывается? До сих пор ничего не понял? Они расстались в тридцать шестом, когда ей было девятнадцать. Даниэль делал попытки ее вернуть, а она, хотя твердо отказалась с ним встречаться, старалась не отталкивать молодого человека слишком резко – боялась его растущей власти и влияния, как сотрудника гестапо.
В 1938 году в Ночь разбитых витрин, когда на улицах Фрайбурга и всех других городов Германии сверкали осколки стекла – от витрин магазинов, принадлежавших евреям, – а в ночном небе вставало зарево горящих синагог, Даниэль был среди погромщиков. В этой бойне государственного масштаба, государством же организованной, погибли тысячи людей, и Беркель оказался в числе вожаков; он и прочие негодяи вышвыривали из домов торговцев-евреев и жестоко их избивали. Та ночь открыла Франке глаза на то, чего добиваются для Германии нацисты. Она пересмотрела свои взгляды. Уехала из Фрайбурга – в основном чтобы не встречаться больше с Даниэлем. Даже с Фреди ради этого рассталась.
– Теперь-то все в прошлом, – сказала она. – А зачем нам цепляться за прошлое, когда у германского народа такое прекрасное будущее?
Беркель улыбался, но взгляд у него потемнел. Он сделал затяжку и продолжил:
– Разве тебе есть что скрывать? Расскажи мне все, и оставим прошлое позади, начнем сначала – как друзья. Если поселишься во Фрайбурге…
– Я не буду жить во Фрайбурге, уеду в Мюнхен, как только очистятся дороги.
Беркель опять затянулся. Подошла официантка, и он заказал пива. Франка уже места себе не находила.
