Может, если бы я была храбрее, я бы смогла это сделать. Может, если бы была какая-то часть меня достойная спасения, помимо необходимости мести. Но... я не хочу умирать. Я не могу умереть. Не тогда, когда я так близко подобралась к Родерику Лару.
Один из мужчин, тот, кто боролся со мной, внезапно замолкает, сигнализируя остальным замолкнуть. Он прижимает палец к уху, и я понимаю, что кто-то отдает ему приказы через микро-наушник.
- Да, сэр, - говорит он, спина выпрямляется, хотя тот, с кем он разговаривает, не может его видеть. - Я все понимаю, сэр. - Долгое время мужчина слушает. Затем он кивает одному из напарников и жестом указывает в темноту, в направлении кольца. - Да. Да... понял. Благодарю вас, месье.
Я замираю. Только один человек достаточно высокомерен, чтобы воскресить мертвый язык и придумать для себя уникальное обращение. Приказы для этого мужчины поступают прямо от Родерика Лару.
— Это твоя счастливая ночь, сладенькая, - говорит мужчина, вынимая наушник. - Я слышал, что это не больно, что ты даже не поймешь, что происходит. Ты просто… бум, - говорит он, имитируя крошечный взрыв пальцами у виска, - просто исчезаешь, заменяешься чем-то, с кем гораздо проще иметь дело. Это гораздо более гуманный способ получить ответы. Хотя и гораздо менее веселый.
Нет. Боже, нет. Я чувствую проходящую по полу вибрацию кольца, поднимающуюся вверх по ножкам кресла, когда механизм начинает включаться. Я чувствую, как движется пол, подобно как земля двигалась подо мной, когда мой отец превратился в бомбу.
Мужчина, общавшийся со мной, заменил свое коммуникативное устройство чем-то другим, другим гаджетом, что цепляется за ухо.
- Экипируйтесь, - приказывает он остальным, которые покорно нацепляют на себя аналогичные устройства, как строители надевают каски или хирурги натягивают перчатки.
Когда мужчины обращают свое внимание на металлическое кольцо, доминирующее в середине комнаты, я пытаюсь осмотреться, понять, есть ли выход. Выходы будут заперты, и даже если я смогу их открыть, я никогда не доберусь туда до того, как они схватят меня. Они слишком далеко, чтобы я могла отобрать у них оружие, и они не могут не заметить, как я встаю с кресла. Я будто бы пустила здесь корни, точно так же, как если бы они привязали меня к нему.
Я так пристально смотрю сквозь мрак, что поначалу не замечаю, когда что-то меняется. В темноте появляется крошечный огонек, зеленый индикатор, который мигает один раз, два раза, а затем стабилизируется. Я тупо смотрю на него, на мгновение нелепо вспоминая о блуждающих огоньках Эйвона. И затем, внезапно, в тот же миг, когда мой следователь поворачивается ко мне, я понимаю, что это такое.
