— Как?
— Ну не знаю, просто завыла.
— Так заскулила или завыла?
— Ави, ну какая разница! Стала стонать, будто у нее что-то жутко болит. И дышала часто-часто. А потом повалилась на пол. Мама подошла и попыталась ее поднять, а Дейзи было так больно, что она укусила маму.
— Что?!
— Когда мама попробовала дотронуться до ее живота, Дейзи укусила ее за руку, — пояснила Вия.
— Дейзи никогда не кусается!
— Она была сама не своя, — сказал Джастин. — Ей же было больно.
— Правильно папа говорил, — вздохнула Вия. — Не надо было до этого доводить.
— Папа знал, что она болела? — удивился я.
— Ави, за последние два месяца мама возила ее к ветеринару три раза. Дейзи постоянно рвало. Ты что, не замечал?
— Я не думал, что все так серьезно!
Вия ничего не ответила, просто притянула меня к себе. Я снова расплакался.
— Мне тоже очень грустно, Ави, — сказала она. — И прости меня. Простишь? Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю?
Я кивнул. Наша ссора казалась теперь глупостью и пустяком.
— До крови укусила? — спросил я.
— Нет, чуть-чуть только прихватила. Вот тут. — Она показала на кончик своего большого пальца.
— Маме было больно?
— С ней все хорошо, Ави. Все в порядке.
Мама и папа вернулись домой через два часа. Как только они открыли дверь — одни, без Дейзи, — мы поняли, что ее не стало. Мы все сели в гостиной вокруг горы ее игрушек. Папа рассказал, как все было: врач сделал Дейзи рентген и взял анализ крови, а потом вернулся и сообщил, что у нее огромная опухоль в желудке. Ей уже было трудно дышать. Мама и папа не хотели, чтобы она мучилась, поэтому папа взял ее на руки, так, как обычно — ее лапы торчали в воздухе, — а мама целовала и целовала ее на прощание и шептала ей на ухо ласковые слова. Ветеринар воткнул иглу ей в лапу, и примерно через минуту она умерла на руках у папы. Умиротворенная, говорит папа. Ей уже было совсем не больно. Она как будто просто заснула. Пока папа рассказывал, у него несколько раз срывался голос, и он откашливался.
Я никогда раньше не видел, как папа плачет, но сегодня увидел. Я побрел в спальню к родителям — искал маму, чтобы она уложила меня в постель, — а там на краю кровати сидел папа и снимал носки. Он сидел спиной к двери и не заметил меня. Сначала мне показалось, что он смеется, потому что у него тряслись плечи, но потом он закрыл ладонями лицо, и я понял, что он плачет. Это был самый тихий плач на свете. Как шепот. Я собирался подойти к нему, но потом подумал, что он плакал шепотом, потому что не хотел, чтобы его услышали. Поэтому я вышел из комнаты и отправился к Вие и увидел, что рядом с ней на постели лежит мама и что-то говорит ей на ухо, а Вия тоже плачет.
