Я решила с ним поговорить и постучала в дверь его комнаты.
— Привет, — сказала я.
— Привет.
Он не играл на приставке и не читал комиксов. Он лежал на кровати, уставившись в потолок. Дейзи, как всегда, растянулась рядом, положив голову ему на ноги. Костюм Кровавого Крика валялся на полу рядом с костюмом Бобы Фетта.
Я села на кровать.
— Как живот?
— Все еще болит.
— А может, хочешь сходить на хэллоуинский парад?
— Не хочу.
Это меня удивило. Вообще-то Август — стойкий оловянный солдатик: он катается на скейтборде спустя несколько дней после операции, спокойно втягивает еду через соломинку, когда рот обмотан проволокой и не открывается. К одиннадцати годам он вытерпел столько уколов, принял столько лекарств и вынес столько процедур, что большинству людей хватило бы и на десять жизней. И вдруг отказывается от любимого развлечения из-за пустячной тошноты!
— Ты не хочешь рассказать, что случилось? — спросила я. Прямо как наша мама, один в один.
— Нет.
— Школа?
— Да.
— Учителя? Домашняя работа? Друзья?
Он молчал.
— Кто-то что-то сказал? — спросила я.
— Люди всегда что-то говорят, — буркнул он. Я поняла, что он вот-вот заплачет.
— Расскажи, что случилось, — повторила я.
И он рассказал. Мальчишки над ним потешались, а он услышал. Он плевать на них хотел — на другое он и не рассчитывал, — но его ранило, что один из этих мальчишек был его «лучший друг» Джек Тот.
Я помню, что Август его пару раз упоминал. Помню, как мама и папа говорили, что Джек хороший мальчик, и радовались, что у Августа есть такой друг.
Я взяла его за руку и попыталась утешить.
— Чего на дураков обижаться. Уверена, он не имел в виду ничего плохого.
— Тогда зачем он это говорил? Получается, он все время притворялся моим другом. Попкинс, наверное, подкупил его хорошими оценками или грамоту обещал выдать. Спорим, он его умолял: «Джек, приятель, если подружишься с этим уродом, за все контрольные получишь „отлично“».
— Ты знаешь, что это неправда. И не называй себя уродом.
— Да какая разница! И зачем я вообще пошел в школу!
— Мне казалось, в школе тебе нравится.
— Я ее ненавижу! — Он вдруг яростно замолотил кулаками по подушке. — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — Он уже кричал во всю глотку.
Я ничего не ответила: не знала, что сказать. Ему было больно. Он злился.
Пусть побесится еще несколько минут. Дейзи принялась слизывать слезы с его лица.
— Ну-ну, Ави. — Я тихонько погладила его по спине. — Может, наденешь костюм Джанго Фетта и…
— Это костюм Бобы Фетта! Неужели нельзя запомнить?
