Изабель не шелохнулась, когда по дорожке проехала машина и припарковалась около белого домика. Она не обернулась и не смотрела, как кто-то вышел из салона и поднялся по лестнице. Не видела Морган, выбежавшую ему навстречу. И она не сказала ни слова, когда они зашли внутрь и в домике погас свет, оставляя нам только луну и отблеск из окна Миры, чтобы найти дорогу обратно.
На следующее утро, когда наступил День независимости, я проснулась рано и стала собираться на пробежку. Изабель еще спала на диване, этажом выше скрипел пол – Мира одевалась и искала кота Нормана.
По пути на улицу я прошла мимо двери Нормана. Она была приоткрыта, и я решила заглянуть, чтобы еще раз поблагодарить его за очки. Я постучала, и дверь сама собой открылась шире.
В комнате было яблоку некуда упасть: вдоль стен в несколько слоев стояли мольберты, с потолка свисало как минимум десять мобилей, покачиваясь от легкого ветерка, который вместе со мной ворвался внутрь. Они были сделаны из чего попало: велосипедных шестеренок, старых каучуковых мячиков, крошечных фотографий, вырезанных из журналов и вставленных в рамки. Один был собран из металлических линеек и угломеров, которые со звоном ударялись друг об друга. Манекены, которые Норман принес в мой первый день в Колби, стояли вдоль стены, их животы были выкрашены в яркие цвета, руки вытянуты вперед, на пальцах сияла флуоресцентная краска. Базар открывался завтра, и я представить не могла, как в эту комнату смогут поместиться новые находки.
Норман спал в углу на матрасе, над ним покачивался мобиль из разноцветных частей солнцезащитных очков. В комнате было холодно, он лежал без футболки и что-то бормотал, запутавшись в простынях. Я не могла отвести взгляд: лицо Нормана раскраснелось, одна рука покоилась на подушке, кончики пальцев задевали стену. Он казался совершенно незнакомым человеком. Меня охватило странное чувство: в любой момент Норман мог открыть глаза и мне пришлось бы объясняться просто так, когда нас не разделяет стена с окошком выдачи и не объединяет общая цель. Я попятилась, задев манекен, и выбежала из комнаты, думая о том, снится ему что-нибудь или нет.
На пляже было прохладно и туманно, и, пока я бежала, я думала о Мире, вспоминала, что сказала Изабель накануне. «Мы боимся». Я знала одного человека, который почти всегда был бесстрашен.
– Коули? – Я услышала какую-то возню – видимо, она садилась на постели. – Что случилось?
– Ничего, – ответила я. – Просто хотела поговорить.
