– Подарок? – поинтересовалась я.
– Ага. – Он сел на пассажирское сиденье, открыл бардачок, устроив уже привычное извержение солнцезащитных очков, и принялся быстро их перебирать, поглядывая на меня, будто проверяя, не ушла ли я.
Я оставалась на месте.
– Готово! – победоносно возвестил Норман, выбрав одну пару и бросив остальные обратно в бардачок. Он захлопнул крышку, она снова открылась. Дважды. Норман крепко наподдал еще раз, и крышка наконец захлопнулась.
Я подошла ближе, и он, выйдя из машины, сделал несколько шагов мне навстречу. Мы сошлись на полпути под ярко-белым светом гудящего фонаря.
– Вот. – Норман положил очки в мою открытую ладонь. Я чувствовала в руке их легкий вес. – Просто увидел их и, знаешь, подумал о тебе.
Он подумал обо мне. Я опустила голову и посмотрела на очки. Они были черные, в оправе «кошачий глаз», тонкой и элегантной. Очень крутые очки.
– Ух ты, – сказала я. – Спасибо.
– Ну, – сказал Норман, будто пытаясь компенсировать нехватку энтузиазма с моей стороны, – я просто был на барахолке, и они попались мне на глаза. Понимаешь?
– Понимаю, – кивнула я, убирая очки в карман рубашки. – Спасибо.
Он отошел от меня.
– Пока, Норман! – крикнула я, когда находилась уже на краю парковки. Он стоял у машины, держа в руках ключи. Он помахал мне, но ничего не сказал.
Я сунула руки в карманы и быстро зашагала прочь, пока не услышала, как отъехал его автомобиль. Тогда я достала очки. Классные! В них я и вернулась к Мире.
Подойдя к дому, я увидела, что меня дожидается Изабель.
– Эй! – крикнула она.
Я вздрогнула. Она сидела во дворе с пивом в руке, закинув ногу на ногу.
– Привет, – тихо сказала я и бросила взгляд на окно Миры. Свет горел. Я не знала, спит ли она. – Чем занимаешься?
Изабель откинулась назад, опираясь на ладони. Вечер выдался теплый – самое то, чтобы сидеть на траве.
– Убиваю время, – ответила она. – Ты же знаешь, меня выселили.
И она показала на белый домик. Кажется, настроение у нее улучшилось. Я перешагнула через невысокую изгородь, растущую вдоль подъездной дорожки, и присоединилась к Изабель. Она сидела, запрокинув голову и закрыв глаза. Я слышала тихую музыку, доносящуюся из маленького домика. Селин Дион.
– Ненавижу эту песню! – Изабель отхлебнула пива.
Я промолчала.
– Который час? – спросила она, открыв глаза и глядя перед собой.
– Десять пятнадцать.
– Опаздывает на четыре часа и пятнадцать минут, – громко произнесла Изабель. – На данный момент.
Музыка стихла, а потом зазвучала снова. Все та же песня, с самого начала.
