Характеризуя сегодняшний стилистический вкус, следует сказать, что не просто насыщение речи сомнительными словами и оборотами рисуется его сутью, но общая раскрепощенность, не просто снятие запретов, но принципиальный допуск любых кажущихся в данном случае подходящими средств выражения. Иными словами, он характеризуется принципиальной ставкой на смешение, совмещение, сочленение любых единиц языка, на крайнюю неоднородность языковой формы общения, на гетерогенность каждого отдельного текста.
Процессам демократизации речи, как и всей наблюдаемой сейчас «смене стиля», изменению самой манеры общения, известный стимул был, несомненно, дан речью М. С. Горбачева, воспринятой сначала как безоговорочный образец для подражания (см.: Капанадзе Л. Грамматика гласности. РГ, 12.3.92). В ней сплелись далеко не всегда, конечно, гармонично, по меньшей мере, четыре струи:
(1) вполне литературная, даже часто излишне строгая книжная с избытком иностранных слов – муссируется, реагирование, вельможность, приватизация, конверсия, разгосударствление, раскрестьянивание;
(2) раскованная обиходно-разговорная – разбираловка на площади, жареные факты, я был ошарашен, политическая камедь;
(3) партийно-жаргонная, управленческая – вызвать на ковер, влепить строгача, тут нам подбрасывают, давайте опреде́лимся, сейчас обменяемся и примем решение, прибавить в работе, это наш позитив;
(4) народная с южно-диалектным оттенком – ложьте сюда, там купон, там таможня, там бартер – тревога у людей получается, правда? раздрай.
Последнее слово, ранее в литературной речи неизвестное, получило сейчас распространение: «межреспубликанского раздрая» внутри России нет (в речи Б. Н. Ельцина! АиФ, 1993, 16), Царил полный раздрай, мелкие партии и движения пожирали друг друга (Изв., 14.1.95), Показали наличие «раздрайных» свойств душевного состояния (об упадке духа в армии. Пр., 10.3.95).
Многомерность языка стала принципом публичной речи, передвинувшейся от монотонности официоза к полифонии личностной разноголосицы; на месте продуманной точности запрограммированных и обкатанных формулировок воцарилась манера неподготовленных разговорных фраз с поиском нужного слова, естественными оговорками, повторами, ошибками. Живее стала стилистика газетной полосы и особенно телепередач.
В то же время неразборчивость в отборе и композиции средств выражения, естественная при безудержной ставке на поиск свежего, оригинального, вызывает самые серьезные опасения. Благодушия тут нет даже у сомнительной славы кумира золотой молодежи Богдана Титомира, который высказал такое мнение: «Я считаю, что язык – это нация. Но сейчас, даже если еще 85 организаций “Памяти” появятся, они не способны спасти язык. Что это за язык – файфы, грины, герлы… Страна, где 80 процентов молодежи говорит на англизированном сленге и хочет уехать на Запад, – страна обреченная. И все же, не дай Бог, если я прав…» (АиФ, 1993, 4).
