. Автостоянки – один из них (Куранты, 1993, 19). Бывший президент СССР назвал ваучеры «обманом»… Предстоящую ваучеризацию он иронично назвал «волчеризацией» и предположил, что она нужна нынешней власти, дабы оттянуть время, отвлечь людей от неудач в экономике (Изв., 30.10.92). Телевидение, которое народ прозвал тельавидением (Изв., 25.9.92. Ср. ТельАвидение – МК, 26.11.92). Объективно «памятники» являются провокаторами (о членах общества «Память». СК, 19.3.88). «Памятники» по своему обыкновению хотели именно скандала и всячески провоцировали его (Изв., 14.10.92). Украинцу, белорусу или любому другому «СеНеГальцу», подпадающему под расплывчатое определение «русскоязычного», можно искренне посочувствовать (житель СНГ. Федерация, 1992, 46). Бес паники (рубрика в ВМ, 1998).
Во многих случаях словесные игры не преследуют цель создать «речевую маску», лишены содержательного или изобразительного замысла и существуют ради балагурства. Так, в фразе Президент потерпел победу, парламент потерпел триумф (ВМ, 7.12.92) нарушение привычной словосочетаемости вряд ли создает какой-либо подтекст, но лишь слабый комический эффект.
Едва ли есть особый смысл в таких примерах использования «выдуманных» слов: Из поездов высаживают «продавантов» (раньше, помнится, их называли «покупантами») (Изв., 23.3.93. Существует мнение, что это результат телескопии: покупатель + оккупант = покупант). Кучка испитых деградантов берет власть в свои дрожащие, непослушные, шаловливые ручонки (об августовских событиях 1991 года. Новый взгляд, 1993, 30). Сочинение коллективных писем в защиту «страдалицы», большая часть подписантов под коими… реальной картины в театре просто не представляют (МП, 1993, 34). В студию, распихивая ряды его друзей, набежало много профессиональных митингантов, у которых опять появился повод для самовыражения (Изв., 4.3.95). В записках В. Аксенова «В поисках грустного беби» (New York, 1990) находим: подписанты, погружанты («изучающие язык методом погружения»), отъезжанты. Ср.: Стойких «знаменосцев» и «транспарантщиков» у здания Верховного Суда России – около сотни (Изв., 16.4.93). Подобные словоупотребления – реакция на скованную осторожно-чистую сверхправильную речь времен тоталитаризма. В них проявляется ведущая черта сегодняшней стилистической моды – и о серьезном – несерьезно!
Другой общей стилистической чертой современной речи выступает всеохватное стремление к обновлению. Активизировалось, например, своеобразное уточнение многих терминов:
