Корнилов достал сигарету из пачки, поджег её зажигалкой и закурил, стоя среди сверкающих полицейских мигалок и растоптанного людьми снега.
Всё опять закончилось куда лучше, чем могло бы. Его ли в том заслуга, или просто удачное совпадение? Глядя на то, как спасенные заложники обнимают своих родных у машин скорой помощи, Стас понимал, насколько это не важно. Важно то, что все остались живы. У этой короткой истории оказался счастливый конец. И только это имеет значение.
Корнилов ленивой походкой направился к припаркованному неподалеку черному Land Rover Defender.
Как только он собрался завести двигатель, у него заиграла мелодия звонка на телефоне. Стас устало и раздраженно вздохнул, достал телефон, взглянул на дисплей. Звонил один из оперуполномоченных его следственной группы, капитан Николай Домбровский.
— Привет, Коль. — произнес Корнилов.
— Здорово. Слышал, ты выехал на переговоры со «взрывателем». Как всё прошло?
— Ну, я же с тобой разговариваю. — мрачно пошутил Стас.
— Не смешно. — проворчал Коля. — Я звоню тебе сказать, что сегодня в городском суде состоится заседание…
— Коля, мне это не интересно. — поморщился Корнилов.
— Ты не знаешь, кого будут судить. — с интригующими нотками, взволнованно проговорил Коля.
— Мне всё равно…
— Это Сумеречный портной. — выпалил Добмровский.
Стасу показалось, что внутри него что-то оборвалось, надломилось и тяжело рухнуло в бездонную пропасть. В голове распространилась небольшая тяжесть и легкое головокружение. Корнилов пару секунд смотрел вдаль, на двух полицейских, что опрашивали одного из заложников.
— Сумеречный портной? — задумчиво переспросил Корнилов. — Ты уверен, Коль?
— Что тип, которого они взяли это тот самый су**н сын, которого мы пытались поймать почти два года? — хмыкнув, спросил в ответ Домбровский. — Конечно, нет. Но, я уверен, что слышал и видел в новостях прозвище «Сумеречный портной». Хочешь, скажу кто им оказался?
— Нет, не нужно. — сказал Стас заводя двигатель внедорожника. — Я хочу увидеть сам. Спасибо, давай.
— Бывай.
Корнилов пристегнулся, и поспешно влился в поток движущихся машин. Через сорок минут он был возле здания городского суда.
СИЛЬВЕСТР ГОЛЬШАНСКИЙ
Понедельник, 11 января. События, происходившие параллельно с выше описанными.
Когда его, с наручниками на запястьях ввели в зал суда, помещение немедленно наполнилось криками, плачем, воплями и ругательствами. Заливающиеся слезами матери жертв слали ему проклятия, и желали «подохнуть в муках». Трое мужчин, не сговариваясь, рванулись было к нему, но были остановлены полицейскими. Один из них в ярости плюнул в сторону Сильвестра. Плевок попал на стекло камеры, в которой сидел Гольшанский, и медленно сполз вниз.
