Лицо Ореста отвердело. Он молча прожигал капитана убийственным взглядом.
— Тяжело ему придется в тюрьме. — с обманчивым сожалением покачал головой Карабанов, одевая перчатки.
Орест не выдержал, рванулся вперёд, схватил капитана за ворот куртки.
— Орест не смей! — гневно и требовательно проревел Сильвестр у полицейской машины.
Сын Сильвестра свирепо втягивая носом воздух, глядел в насмешливые глаза капитана.
— Слушайся папочку. — пошутил Карабанов. — Вы вряд ли увидитесь в ближайшее время.
С этими словами он отбросил руки Ореста Гольшанского, и направился к машине, в которую усаживали Сильвестра.
— Подождите!
Тамаридзе закрыла дверцу автомобиля, и обернулась. Самоедов застыл возле открытой дверцы водителя.
К ним подошёл Нифонт Олсуфьев.
— Я хочу передать это Сильвестру Гордеевичу! — решительно, отчаянно волнуясь произнес Нифонт.
Он всё ещё был весь в снегу, с того момента, как капитан Карабанов уронил его с помощью приема.
— Передадите потом! — протестующе подняла ладони Тамаридзе.
— Да и вряд ли ему что-то понадобится. — бросил Самоедов.
— Но, пожалуйста! — едва ли не взмолился Нифонт. — Прошу вас!..
— Передайте мне! — вздохнула Тамаридзе и протянула руку.
— Ирма отойди от него! — прокричал Карабанов, стремительно бросаясь вперёд.
Ирма, с протянутой рукой недоуменно посмотрела на командира. Нифонт резко перехватил её руку, коротко ткнул её кулаком в живот. Выхватил у нее оружие, и тут же два раза выстрелил в упор. Самоедов оббежал автомобиль, сунул руку под куртку. Нифонт выстрелил на вскидку. Пуля выбила из головы Самоедова струю крови, и тот рухнул в снег.
Грянул выстрел. Затем ещё один. Нифонт оббежал автомобиль, выхватил у мертвого Самоедова ключи, и прыгнул за руль.
— Огонь! Огонь! — закричал взбешенный Карабанов, расстреливая уезжающий чёрный Вольво.
Пули разбили стекла автомобиля, высекли искры из корпуса, но седан вырвался с территории особняка, и рванулся по автомагистрали.
— Чёр-рт! — прорычал со злостью Евсей Карабанов.
Он подбежал к Тамаридзе.
— Ирма, Ирма! Смотри на меня! — он одной рукой приподнял её голову, а второй отвёл окровавленные ладони от раны женщины.
Темно-багровая кровь резвыми, бурными толчками выплескивались из раны. Кровь растекалась на животе раненой женщины, и лужей стремительно растекалась под ней.
Евсей выругался. Рана была в плевральной полости Ирмы Тамаридзе была смертельной. Женщина что-то прохрипела, неразборчиво шепнула какое-то слово, и замерла, повиснув на левой руке Карабанова. Капитан поднялся, достал рацию.
