— То, что письма оказываются где угодно… Он… Он пытается показать, что всегда и везде может добраться до меня, когда ему вздумается!
— Сомневаюсь, что он тайком пробирается в ваш с Сильвестром дом. — спокойно ответил Нифонт.
— Да?! — почти вскричала Людмила. — Я уже четыре раза полностью меняла всю прислугу! От повара до садовника! Четыре раза, Нифонт! Четыре гребаных раза! И письма продолжают приходить…
Он наклонилась вперед, спрятала лицо в ладонях и тихо заплакала.
— Они продолжают приходить уже шесть лет… Не смотря на все мои старания, несмотря на то, что я сменила уже два города для жизни, они…
Тут она схватила один из конвертов и в сердцах отшвырнула его.
— Эти чертовы письма находят дорогу ко мне, где бы я не оказалась, Нифонт! Уже шесть лет!.. Шесть лет я живу в страхе, что однажды, вместо письма, он… он сам явится за мной! Шесть лет, я пытаюсь защитить и отгородиться от него… И не могу! Понимаешь?! Не могу!..
С дрожащими губами, глядя на него мокрыми от слёз глазами она искала надежду в его глазах.
— Нифонт… — пролепетала девушка. — Я уже не знаю… я правда не знаю, что мне делать… Пожалуйста… Ты… помоги мне… Я… прошу тебя…
Темноволосый мужчина притянул девушку к себе, с любовью, нежно обнял. И коснулась губами её мягких, густых рыжих волос.
— Я избавлю тебя от него. — шепнул он спокойно, сдержано, но решительно.
Людмила закрыла глаза. Она верила Нифонту. Хотела верить. Затем она и приезжала. За верой. За надеждой. За… защитой. От Сильвестра этого ждать не приходилось. Тот убьёт её, если узнает о письмах. Даже разбираться не будет… Людмила отлично знала норов своего сурового и властного гражданского супруга.
Нифонт достал одно из писем.
— Прочитай в слух. — попросила Людмила.
— Зачем?! — удивился Нифонт.
— Хочу, чтобы ты услышал, как это звучит… — ответила девушка.
Нифонт коротко вздохнул и начал читать:
— «Сегодня я проснулся с мыслью о тебе! Я долго лежал в кровати, и с наслаждением вспоминал тебя, твой голос, твой смех, и твои восхитительные глаза. В моих мечтах я часто тону в твоих глазах, вдыхая запах твоих волос и вкушая твой сладкий плод…
Нифонт не выдержал, и брезгливо скривился.
— Знаешь, его восторженная сладкоречивость только добавляет омерзения чрезмерной напыщенности выражений.
— Согласна. — кивнула Людмила и поджала колени. — Но, когда понимаешь, что он вкладывает в свои сладкоречивые сентенции… Становится жутко.
— Верю. — вздохнул Нифонт.
— Читай дальше. — шепотом попросила девушка.
