Константа выглянула за занавески. Всмотрелась. Вернулась в примерочную и спросила у Зафиры:
— Чего-то он зеленый какой-то. Совсем.
Баронская дочь фыркнула:
— А нечего ночью по кабакам шляться! Или не помнишь, как батюшка такой же приходил?
Швеи тихонько, чтобы благородные не услыхали, зашептались:
— Да это он понял, во что ему платья встанут!
— Панихида по кошельку, хи-хи-хи!
— Смерть мужьям и жабам!
— Не хочешь умирать — не будь жабой! Хи-хи-хи!
Сведя с табурета Зафиру, хозяйка присмотрелась к мебели, раздумывая, выдержит ли та пышную каштанововолосую клиентку. Решила, что выдержит — если той не взбредет в голову танцевать.
Но Константа стояла памятником самой себе. Для нее сам визит в эту дорогущую мастерскую, само дыхание всех этих тканей, притираний, кружев — и даже пыли! — были совершенно очевидной сказкой, полностью затмевающей неудобства примерки.
Нижних юбок на Константу надели в полтора раза меньше. А в платье она осталась верна вишневому бархату, расшитому ромбиками, тонкой-тонкой золотой нитью. Вырез прямоугольный, а рукава от локтей спадали вниз. Юбку обтягивать по фигуре не пришлось: бархат лег мягкими естественными складкам, скрадывающими немодную в этом сезоне пышность.
В очень похожих по фасону — но пошитых куда проще и дешевле — платьях девушки ходили смотреть на танец огней самым первым бомонским вечером. Мастерица сразу угадала правильный фасон для каждой, и теперь восхищенно цокала языком:
— И ведь ни камушка, ни цепочки. А как лежит! Как роскошно, по-королевски, смотрится!
Константа покраснела. С королевой ее еще не сравнивали.
Тут ни ушивать, ни распускать ничего не потребовалось: только на полпальца поднять подол. Зафира вдруг загрустила:
— Мы завтра уезжаем… Где же нам их показать?
— Так Юрий же говорил про бал. Когда с рынка ехали, не помнишь?
— А, — сказала Зафира, — когда Лисана жгли.
— А я и думала, что вы к балу их заказываете, — приподняла брови мастерица, — Когда вы сказали, что надо именно к сегодня. Я сразу и подумала про вечерний бал. Вот и маски вам пошила.
По щелчку пальцами хохотушки принесли две полумаски в тон платьев, с перьями и блестками. Зафира вцепилась в свою, пища от восторга, и закрутилась между зеркалами:
— Я птица! Птица!
Константа неумело приложила свою маску; девушки тут же помогли и заахали, выражая неземной восторг. Константе почему-то сделалось грустно.
— К обеду все будет окончательно готово. — Мастерица ловко извлекла Константу из вишневого счастья и отослала своих девчонок работать. Еще прежде раздели Зафиру — и спутницы с огорчением вернулись в скромные оболочки.
