Под вышитым навесом, на креслицах из тонкой, теплой цветной кости неведомого древнего зверя, разместились дворяне. Лучшие места занимала свита ее высочества наследной принцессы. Милые прилизанные дворяне обоих полов — что мужчины, что женщины — расфуфыренные, похожие на цветы, как попало торчащие из корзины. Но все одинаково яркие, вонючие и громогласные. Хотя как будто бы цветы не разговаривают?
Ее высочество Гонория Флавес выделялась среди малого двора — и почти саженным ростом и решительным взглядом. Выходя на поле, Пафнутий поглядел в ту сторону, выполнил положенный салют королевскому гербу, и подумал: “Бедная девочка! Торчит среди этих придурков, как огурец в жопе!”
И сразу же покосился — не слышит ли кто? Ведь оскорбление величества. Пафнутий от греха посмотрел вперед, на входящего через противолежащие воротца барона Степана Рыска.
Да, он выбрал пеший бой! Пафнутий тоже удивился. То ли Рыск больше полагался на личное искусство, чем на удачу — копейная схватка все же больше от коня зависит — то ли, по бедности, решил поберечь дестриера. “А то вдруг война… А у него конь уставший!” — ухмыльнулся про себя Пафнутий. И пожалел, что не впустили бы его на королевское ристалище, в высший свет — с теми двумя молодушками, с которыми Пафнутий готовился к бою. Можно сказать, тренировался.
Но вот пришло время поединка. И король, занявший, наконец-то, розовый трон из кости единорога, соизволил повелеть дать знак.
— Слушайте, слушайте! — закричали герольды, и сразу же над полем хрипло заревели боевые рога.
— Судебный поединок…
Пафнутий рассматривал противника и прикидывал, как и что. Сам он взял проверенный широколезвийный двуручник, кованый из витой стали по древним рецетам, с круглым навершием, с кожаной обмоткой рукояти, с незаточенным участком клинка от перекрестия до лунницы, чтобы громадный двуручник можно было перехватить поближе для боя вплотную. Заточку Пафнутий проверял еще утром, как и каждый день все сорок два года на службе, и в остроте ее был уверен.
Сапоги сидели на ногах плотно. Поножи-бутурлыки, выкованные зацело с наколенниками, не болтались. Выше колен ноги уже прикрывал подол кольчуги — тройного плетения, неразрывной “синей стали”. Поверх кольчуги Пафнутий только боевой пояс из медных пластин затянул — чтобы легче двигаться. Кольчуга доходила и до локтей; ниже локтей блестела в вечернем солнце сталь наручей. Вместо кованых рукавиц Пафнутий снарядился перчатками бычьей кожи с заклепками — опять же, ради ловкости перехватов.
