Атака с ходу | страница 7



Я на минуту смутился. Конечно, было жаль Чумака, но не было и уверенности, что водка пойдет ему на пользу.

- Ладно, - сказал я примирительно. - Дай. Может, поможет.

- Что дай? Моя это разве? Старшины фляга, - с обидой проговорил Цветков.

- Обойдется твой старшина. Не последняя, наверно.

- А может, и последняя. Когда уже ее выдавали? В субботу.

- Однако ж сберег. Так поделись!

Цветков надулся и замолчал.

Вот зануда, подумал я. Для старшины или командира роты он достал бы из-под земли, а бедолаге Чумаку жалел пару глотков.

Наткнувшись в темени на длинную, полную снеговой каши лужу, мы разошлись по обе ее стороны, и когда снова сошлись, Цветков вдруг отстегнул трофейную, обшитую войлоком флягу.

- На. Только глоток, не больше.

- Не, не…

Чумак остановился, слегка запрокинул голову - водка тихонько булькнула дважды, и Цветков тут же ухватился за флягу. Но прежде, чем он успел ее выхватить, булькнуло еще раз.

- Сказал же: глоток! - закричал санинструктор. - Дорвался!

Я молчал: что уж там один только глоток! И Чумак, наверное, заметил это мое молчаливое заступничество.

- От спасибочко, - тихо сказал он, вытирая рукой подбородок и как бы не замечая Цветкова. - Спасибочко тебе, товарищ ординарец.

- А мне за что? - сказал я. - Его благодари.

Чумак промолчал. Цветков начал пристегивать флягу да что-то завозился с застежками на ремне, и мы опять остановились. Чумак повернулся ко мне:

- У тебя кирзовки, да?

- Кирзовки. А что? - полюбопытствовал я. Прежде чем объяснить, боец нерешительно переступил с ноги на ногу.

- Так это... У меня вот, сапоги. Немецкие, правда. В случае чего, так это... Пусть тебе будут.

Я взглянул на его заляпанные грязью трофейные солдатские сапоги с низенькими голенищами и еще не совсем понял смысл его слов, как Цветков иронически хмыкнул:

- Хохмач! Будто на фронте угадаешь! Вот завтра как врежет, так оба вверх копытами.

- Так я говорю...

- Да, ты уж скажешь! - оборвал его санинструктор. - Молчи уж.

- Ладно. Посмотрим. Давай догонять, - сказал я.

Мы быстро пошли по дороге. Цветкову я не возражал: вообще-то он был прав. Каждый раз, однако, как только заходил о том разговор, делалось не по себе. Кто раньше, а кто позже - не угадаешь, но вряд ли стоит подтрунивать над этим дядькой, который по простоте душевной сделал попытку совершить нечто доброе, конечно, на свой манер и в пределах своей солдатской возможности.

Чумак зашевелился вроде живей. И, будто оправдываясь, на ходу говорил: