Машина въехала в лес. Вдруг шофер увидел, как с дороги в редкую поросль молодого орешника бросился какой-то человек. Шофер метнул быстрый взгляд в сторону эсэсовца — не заметил ли? — и прибавил газу. Ну кто в нынешнее время может прятаться в лесу, далеко от жилья, рискуя замерзнуть в такую мерзкую погоду? Конечно же, не нацистский приспешник, а, вероятно, порядочный человек, который чем-то насолил этим проклятым фашистам. И пусть он уйдет от них подальше, от этого эсэсовца. Старый чех поможет.
Грузовик набирал скорость. Но офицер крикнул:
— Стой! Останови машину!
Шофер, будто не слыша, прибавил газу. Тогда эсэсовец заорал что-то по-немецки и схватился за кобуру. Машина резко затормозила.
Немец выпрыгнул из кабины. Шофер в отчаянии закрыл глаза. Он слышал, как что-то закричал офицер, как в кузове засуетились жандармы, затем послышался топот в сторону орешника. Чех ждал: сейчас раздадутся выстрелы, крики, ругань, сейчас расправятся с несчастным.
Но было совершенно тихо. Шофер выглянул из кабины. Без шума и ругани, совершенно спокойно жандармы вели по дороге человека в рваном зимнем полупальто и грязных полосатых брюках арестанта. Очевидно, это был беглец из гитлеровского концлагеря.
Жандармы втолкнули его в машину и двинулись дальше. Шофер думал: «Вот и кончилась твоя песенка, товарищ. И все из-за этой сволочи — офицера».
А тем временем беглец, немного оправившись от замешательства, стал присматриваться к жандармам. Они сидели молча, придерживая на коленях автоматы, и не обращали на пленника никакого внимания.
— Куда мы едем? — спросил он.
Один из жандармов, строгий вахмистр, повернувшись к нему, ответил:
— Куда надо.
Снова молчание. Грузовик швыряло из стороны в сторону, заносило на заснеженных поворотах.
Но что это? Светловолосый начал вполголоса разговаривать с худощавым, остроносым жандармом. Они говорили по-русски! Пленник два года просидел в концлагере с советскими товарищами и кое-что по-русски понимал. Жандармы потихоньку спорили о том, где лучше высадить товарища, чтобы он не попал в руки эсэсовцев, — не доезжая местечка или миновав его, и можно ли на этого человека положиться. Пленник не верил ушам своим…
На развилке дорог, недалеко от Адамова, эсэсовец велел шоферу остановиться. Все вышли из машины.
— Спасибо, друг, — вдруг мягко, проникновенно сказал водителю эсэсовский офицер, подавая руку. — Очень хорошо выскочили из города. О нас не нужно рассказывать, но, если придется, говори: вез партизан, да к тому же русских. Под дулом пистолета вез. — Он весело улыбнулся.
