— Неужели никого? — переспросил Шахгар, не желая верить в услышанное.
— Они ушли. Мы никого не застали.
Самое худшее во всем этом было как раз то, что никто не мог сказать, куда отправилось племя и как долго оно задержится на новом месте. Жизнь заставляла диких идти всегда по кругу. От реки к колодцу, от него к оазису и вновь к колодцу, от одной пещеры к другой, скрываясь от свирепых бурь. Малое количество диких в группах, Шахгара сводила практически на нет попытки догнать их.
— Они быстро двигаются, владыка, — продолжил следопыт, постепенно приходя в себя. — Очень быстро. Как только еды делается меньше, они тут же уходят прочь.
— Значит нам неизвестно, где они теоретически могу находиться сейчас?
— Когда мы вошли в опустевший лагерь, то там еще были их следы. Довольно свежие. День. Может быть два, не более.
— У пустыни нет границ, они могли отправиться в любую из четырех сторон света… лишь бы там была вода и пропитание.
Слова вождя были наполнены разочарованием. Тот запал, с которым он начал реализацию идеи по объединению стал гаснуть. Проблема, с которой он столкнулся, казалась неразрешимой. Здесь топор был бессилен, а хитрость была не удел. Шахгар пытался отыскать иной выход.
Вскоре вернулись остальные разведчики. Их доклады ничуть его не обрадовали. Но вот под самый вечер в лагерь прибыл отставший следопыт. Он привел с собой одного из кочевников. По словам разведчика, ему чудом удалось застигнуть одну из разыскиваемых групп, когда те уже собирались покидать место стоянки.
Кочевник был высокий, худой, можно сказать тощий, он казался вытянутым тростником и никак не походил на того, кого когда-то называли орком. Пустыня высосала из него всю силу, оставив лишь самое необходимое. Превратила его в нечто среднее между могучим воином и быстрым да ловким охотником, чья мощь была заключена в движении. Он перемещался легко и грациозно. Это ему позволяли мускулистые ноги, жилистое и упругое тело. Подойдя к вождю, он поклонился и, воткнув в землю длинное черное копье, заговорил. Его слова многие не поняли. Они стали другими, чужими. Пришлось прибегнуть к помощи тех диких, что уже жили в лагере и могли переводить на понятный для всех язык.
— Ваш разведчик мне все рассказал, владыка, — кочевник еще раз поклонился. — Мы готовы выслушать ваш призыв.
Шахгар медленно заговорил, чтобы каждое слово было донесено до высохшего под палящим солнцем орка и возымело на него необходимый эффект. Лицо дикого почти не менялось.
